Бишоп кивнул.

— Я понимаю, что предлагаю вам нелегкое решение, но позвольте мне привести еще один аргумент, который, я надеюсь, убедит вас хотя бы один раз приехать на базу и ознакомиться с обстановкой.

Он осторожно пристроил чемоданчик на коленях, установил нужную комбинацию цифр на замке и открыл крышку. Потом медленно извлек из чемоданчика объемистый сосуд и вручил его Лоре с такой осторожностью, будто в его руках была неразорвавшаяся бомба.

Сначала она не увидела ничего, что указывало бы на особенную важность содержимого сосуда. Там лежало нечто похожее на толстую ветку, погруженную в формалин, немного искажавший форму предмета. Лора перевела взгляд на Бишопа и по выражению его лица поняла, что, очевидно, чего-то не заметила и ей следовало приглядеться внимательнее. Так она и поступила. Сверху предмет в сосуде выглядел знакомым, но он определенно не мог быть тем, о чем она подумала. Это совершенно невозможно… Однако…

Чем еще это могло быть?

— Она настоящая?

— Более чем. Полагаю, нет нужды говорить вам, что это такое.

— Вы правы. Вертлюг ясно различим и не оставляет сомнений. Но нога осы такой быть не может — насекомое имело бы размеры… птицы.

Бишоп выдержал паузу, потом заговорил.

— Доктор Трент, у нас очень большие возможности для исследований, включая солидное финансирование и квалифицированных специалистов. Вы по-прежнему полагаете, что предложение посетить нашу базу не представляет для вас интереса?

Лора повертела в руках сосуд, рассматривая ногу с разных сторон. Голень была видна так отчетливо, что она могла рассмотреть волоски, растущие из нее, как шипы из стебля розы. Лора на мгновение представила себе это насекомое.

— Каков ее размер? — спросила она, не отрывая глаз от сосуда.

— Таков, что я не решился привезти ее в Англию, опасаясь международного скандала. Отдельная нога все же не выглядит так устрашающе. Могу ли я рассматривать проявленный вами интерес как согласие нас навестить?

Лора поставила сосуд на стол.

— Что ж, если у меня будет достаточно времени, я, пожалуй, смогу передать наблюдение за экспериментом в надежные руки и попросить бабушку взять к себе внука на несколько дней. Скажем, я могла бы освободить конец следующего месяца.

Просительная улыбка сошла с лица Бишопа.

— Признаться, я надеялся, что вы освободитесь раньше. Внезапный отъезд нашего ведущего энтомолога поставил нас в очень трудное положение. Нет ли возможности ускорить ваш приезд? Назначить его на ближайшие дни?

— О нет, это совершенно невозможно. Я не смогу так скоро пристроить Эндрю.

— Доктор Трент, — в голосе Бишопа зазвучали твердые нотки, — мы можем позаботиться о вашем сыне. И уверяю вас, ваши усилия получат достойную компенсацию. Кроме того, мы готовы внести свой вклад в бюджет ассоциации. Все это настолько важно для нас, что не терпит отлагательства. Я не могу уехать, не заручившись вашим согласием.

Манера Бишопа так изменилась, что Лоре показалось, будто в комнате стало нестерпимо жарко.

— Я… я понимаю вас, господин Бишоп, но, право, не могу пойти вам навстречу. Слишком много предстоит сделать, и я просто не успею всего за столь короткое время.

Она встала и протянула Бишопу сосуд. Поднялся и Бишоп.

— Прошу вас, доктор Трент, подумайте обо всем хорошенько.

— Ну разумеется. А сейчас я должна перед вами извиниться, но мне надо кое-что сделать до конца дня.

И она протянула руку гостю. Бишоп ответил на рукопожатие, и по взгляду, который он устремил на нее, Лора поняла всю глубину его разочарования исходом беседы.

— Спасибо, что уделили мне время.

И он быстро пошел по коридору, прижимая к уху мобильный телефон.

Глава 2

Военно-транспортный самолет ВВС США «С-27 Джей Спартан» гигантской черной бабочкой угнездился в жарком мареве посадочной площадки в ста тридцати километрах к востоку от Япаканы, национального парка Венесуэлы. Вокруг простирались густые джунгли, непригодные для жизни людей, но зато служащие прекрасным домом для некоторых малоизвестных животных Южной Америки.

За деревьями, окаймлявшими западную сторону площадки, стояло скромное белое здание, несоразмерное гигантскому грузовому самолету, ради которого и было построено. В доме обитал вялый полноватый двадцатидвухлетний афроамериканец по имени Тадж. Большую часть времени он проводил, сидя за белым столом в помещении за внешней защитной дверью, первой из четырех таких же.

Трое мужчин и две женщины в солдатской форме занимались привычным, казалось бы, делом — носили коробки и ящики с оборудованием между самолетом и зданием. Самолет загружали раза два в месяц, но сейчас ими владело ощущение чего-то странного: случившееся два дня назад повлияло на всех до такой степени, что каждый перерыв в работе сопровождался жаркими дебатами и длился намного больше обычного.

Погрузка затягивалась и потому, что на этот раз отсутствовали Картер и Уэбстер. Им не хватало сотни килограммов мышц Картера, который двигал тяжеленные ящики, словно это были коробки с яйцами, да и твердое руководство майора Уэбстера всегда помогало делу. В отсутствие майора командование перешло к капитану Ван Аренну, а тот все еще не успокоился после случившегося.

— Эй, капитан! Вы собираетесь грузить свое дерьмо или нет? Я взлетаю через два часа двенадцать минут и ни секундой позже, а вы так и половины не успеете сделать. — Гэри Мэдисон, вольнонаемный пилот, не ведавший о двух погибших, выказывал нетерпение. Однако он не знал, что подобная манера обращения к капитану Ван Аренну ни на йоту не ускорит погрузку.

— Мэдисон, — ответил капитан с ледяным спокойствием, — еще два слова в таком тоне, и я из тебя все потроха выбью. Мы свое дело выполним к сроку. А пока у нас, настоящих солдат, есть что между собой обсудить, отвали отсюда и закрой свой поганый рот.

Мэдисон, однако, понимал, что пилотировать самолет, кроме него, все равно некому, и не унимался.

— Это вы о ком, капитан? О кучке говнюков, которым не по нраву тянуть настоящую армейскую лямку? Давайте, мудачье, поворачивайтесь!

Солдаты угрожающе повернулись к пилоту, но вызов был брошен капитану, и наступила его очередь. Ван Аренн улыбнулся про себя и направился к удивительно спокойному Мэдисону.

— Эй, — сказал он капитану, — вам-то уже точно известно, что лететь придется мне, а потому лапы свои не распускайте.

Все они знали, что ничья смерть не может остановить ход операции. Запущенная, она должна идти строго по графику.

Ван Аренн на мгновение задумался.

— Когда, ты сказал, мы вылетаем? Через два часа?

Мэдисон кивнул. На его лице отразился страх.

— Ну, тогда ты успеешь прийти в себя.