По дороге к дому она не давала себе воли погрузиться в мрачные мысли. Чтобы подавить жалость к самой себе и отогнать страшные картины, Лора начала вслух называть собственные действия, связанные с управлением автомобилем: «Перейти на вторую передачу… сбавить скорость у перекрестка… включить правый указатель поворота…» И все же, остановившись у светофора за три квартала до дома, она замолчала и закрыла лицо руками. Когда загорелся зеленый и два автомобиля позади нее стали вовсю сигналить, она еще какое-то время смотрела перед собой на бесформенные фигуры, нарисованные дождем на лобовом стекле, и только потом тронулась с места, как если бы ничего не произошло.
Она снова сосредоточилась на мысли, что Эндрю — смышленый и уверенный в себе мальчик, которой хорошо знает, что его отсутствие вызовет тревогу. Нечто подобное случилось пять лет назад, когда Лора потеряла сына на водном празднике в Лондоне, но малыш сумел найти распорядителей праздника и те связались с ней по телефону в считаные минуты. Ну и конечно же Эндрю не был настолько беспечным, чтобы, не найдя ее у входа в школу, самому отправиться домой. Она вспомнила, что как-то раз опоздала на целых полчаса и не могла позвонить учительнице, потому что на телефоне закончились деньги. И что же — Эндрю просто-напросто вернулся в школу и ждал ее там.
На сей раз действительно что-то пошло не так, но Лора не могла найти объяснения случившемуся: с одной стороны, решение упорно не желало открываться, а с другой — она отказывалась его искать. Все варианты казались настолько невероятными, что их перебор неизбежно возвращал ее в исходную точку полного непонимания — а именно это место в определенном смысле бывает самым удобным.
Лора остановилась у дома и почувствовала, что не в силах выйти из машины. Боковым зрением она видела, что свет в доме не горит, и зрелище темных окон заставило ее желудок сжаться в комок. Лишь мысль о том, что в любой момент может поступить звонок из полиции с какими-то новостями, заставила ее открыть дверцу автомобиля. С трудом преодолев считаные метры до крыльца, она остановилась, словно оказавшись на краю бездны. Ключ, к ее разочарованию, она нашла почти сразу, сунула его в замочную скважину и повернула. Дверь приоткрылась с тихим ноющим звуком. Сколько раз она просила Майкла смазать петли, а теперь ей была невыносима мысль о том, что дверь отворится в кромешной тишине.
В прихожей Лору приветствовал Крамбл, немолодой полосатый кот. Он потерся о ногу хозяйки, обернул хвост вокруг ее лодыжки, но она не обратила внимания на эту ласку. Не замечая нежного прикосновения и настойчивого мурлыканья, она устремила взгляд на лестницу и громко произнесла имя сына.
Ответа не последовало.
Она вошла в его комнату. Никого. Она позвала его еще и еще, обошла остальные пять комнат, но все они были пусты. Если не принимать в расчет ее голоса, в доме царила мертвая тишина. Только теперь она почувствовала, как ужас заполняет ее мозг, лишая возможности о чем-либо думать.
Лора обзвонила друзей Эндрю. Она услышала семь лишенных тени сомнения «нет», и с каждым таким ответом очередной слабый огонек надежды гас, оставляя ее в сгущающемся мраке. Она вспомнила, какой одинокой почувствовала себя, когда пять лет назад начальник Майкла позвонил ей и сообщил, что ее муж погиб при обрушении строительных лесов. Лору словно лишили частицы самое себя, вынули сердце, и с тех пор она постоянно пребывала в ощущении, что эта часть уже никогда к ней не вернется.
Зазвонил телефон. Это была мисс Холлидей. Учительница спросила, нет ли у Лоры каких-либо новых сведений, и выслушала отрицательный ответ. Затем в трубке поселилась ранящая тишина, означающая только одно: слова ободрения исчерпаны. Мисс Холлидей сказала, что свяжется с Лорой, если что-нибудь узнает, и попросила ее сделать то же самое. Потом она повесила трубку, и звенящая пустота вернулась в дом.
Через десять минут в дверь постучали. В такое время это могло быть связано только с новостями о сыне. Лора вскочила на ноги, и в ее мозгу тут же пронеслась мысль: с какой радостью и любовью она устроит ему головомойку. В то же время какая-то другая часть сознания отмечала, что звук был резче и настойчивей, чем обычный стук Эндрю. Увидев сквозь матовое стекло двери фигуру человека, она тут же окончательно поняла, что это не сын, и вспыхнувшая было радость погасла так же быстро, как родилась.
— Здравствуйте, Кэрол, — сказала Лора ровным голосом, глядя на мокрые следы, которые оставляла на коврике свекровь.
— Здравствуй, Лора.
Повисла пауза — она не находила, что сказать.
— Ты не впустишь меня?
— Кэрол, Эндрю нет дома. Его не было в школе, когда я за ним приехала. И никто не знает, где он сейчас.
— Боже мой! Ты уверена? Ах, что я такое говорю. Приготовлю тебе чашку чаю, и будем ждать его вместе. Мальчик наверняка попал в беду, и…
— Вам надо возвращаться домой. — Кэрол задели эти слова. — Он может прийти к вам или позвонить, — закончила Лора свою мысль.
— Ну конечно. Что-то я хотела сказать? Ах да, будем на связи. — Уже за дверью она обернулась. — Не волнуйся так, он вот-вот объявится, поверь мне. — Кэрол сделала ободряющий жест, но Лора его не увидела. Она уже закрыла дверь и возвращалась в гостиную — сидеть возле телефона, отдавшись тревожным мыслям.
Следующим звуком, нарушившим тишину, стал звонок из полиции.
— Это доктор Лорна Трент? — Голос был немолодой и хриплый.
— Да, это Лора Трент.
— Простите?
— Вы говорите с Лорой Трент.
— У меня тут написано «Лорна».
— Могу предположить, что, если вы звоните некой Лорне Трент по этому номеру, а вместо Лорны вам отвечает Лора и при этом тоже Трент, то не исключена вероятность небольшой ошибки в записи имени.
— Так вы — Лора Трент?
— Именно. К вашим услугам.
— Я звоню из полиции. К нам поступило заявление о пропаже вашего сына Эндрю. Это так?
— Да, да, — быстро ответила Лора, вся в ожидании.
— Пока у нас нет новостей. Мы располагаем фотографией мальчика, и несколько наших сотрудников получили задание…
Лора больше не слушала. Грубый голос полицейского звучал все глуше, и она снова погрузилась во мрак. Они хотели узнать, не нашелся ли уже Эндрю, потому что обычно на этой стадии поисков так и случается. Тем труднее для Лоры было сказать им правду. Она чувствовала свое поражение, свою принадлежность к несчастливому меньшинству, которому не дано вернуть дитя в считаные минуты после исчезновения. И это ощущение только усиливало боль. Она сообщила полицейскому дополнительные подробности о сыне и перечислила места, где он мог бы оказаться. Тот, в свою очередь, сказал, что они заглянут туда, сделают все возможное, будут держать ее в курсе дела, и все это подняло ее дух на одну десятую процента.
— …мы вам позвоним, если что-то прояснится.
— Да, благодарю вас.