— Нет.
Блер снова поднялась.
— Ваша честь, это никуда не ведет. Материальные доказательства детской порнографии были найдены в мусорном бачке рядом с трейлером обвиняемого!
— Мы не оспариваем этого, ваша честь, — обратился Лудик к Морленду. — Но никто в этом зале не заявил, что видел моего клиента, сжигающего что-то. На журналах нет адресных ярлыков или почтовых надписей, указывающих, что мой клиент владел этими материалами или использовал эти материалы. Насколько нам известно, их мог положить в бачок снаружи трейлера моего клиента кто-то другой. Или же, — Лудик театрально шагнул к Коуди на свидетельском месте, — их могло положить туда третье лицо и сжечь до начала рейда.
— Протестую! — Это был сам прокурор, который до сих пор не участвовал в процессе. — Это не что иное, как опрометчивая спекуляция!
— Подойдите сюда! — сердито приказал юристам Морленд.
Совещание было кратким и напряженным. Морленд погрозил пальцем Лудику и достаточно громко, чтобы я услышал, велел прокурору «отозвать протест». Я невольно восхитился тем, как он руководит судом.
Когда Лудик возвратился на подиум, он не стал тратить время.
— Детектив Хойт, вернемся к ноутбуку. В списке он значился как «вещественное доказательство № 6», не так ли?
— Да, — отозвался Коуди.
— Позвольте спросить вас как опытного детектива и следователя. Вы нашли что-нибудь странное или необычное в самих фотографиях?
Коуди колебался.
— Я не уверен, что понял вас.
Но я понял. И это пришло мне в голову раньше, когда мы видели фотографии, но стало очевидным только теперь. Я почувствовал тошноту. Олив, которая тоже внезапно это поняла, схватила меня за рукав.
— На всех фотографиях, — продолжал Лудик, — дети у себя дома или со своей семьей. Такие фото есть у всех родителей. Мы держим такие снимки на письменных столах. Разве не так, детектив?
— Я не уверен, — сказал Коуди.
— Переходите к делу, — предложил судья Морленд.
— Сейчас, ваша честь, — почтительно отозвался Лудик. Но он колебался и смотрел вниз, словно собираясь с силами и готовясь сделать что-то, что ему не хотелось. Однако я счел это игрой.
— Детектив Хойт, — заговорил Лудик, — прежде чем мы вернемся к этому, позвольте снова привлечь ваше внимание к списку доказательств, собранных в трейлере моего клиента. Вы согласны, что там сто восемь так называемых улик?
— Да.
— Теперь, пожалуйста, перейдите к другому документу в вашем досье, детектив Хойт. Это регистрационный лист из комнаты доказательств Денверского полицейского департамента, датированный 8 июня. Вы можете найти его?
Коуди порылся в папке и кивнул.
— Посмотрите на него внимательно, детектив Хойт. В основном это копия предыдущего документа, но здесь справа от каждого предмета есть номер, поставленный дежурным сержантом. Каждой представленной улике сержант предписывает инвентарный номер и дату, не так ли?
Коуди кивнул снова.
— Когда я читал документ, детектив Хойт, то видел там одно доказательство, не зарегистрированное сержантом 8 июня. Оно есть в списке, но попало туда только 12 июня — спустя четыре дня. Вы видите этот предмет, детектив Хойт? Я имею в виду доказательство номер 6 — ноутбук. Выходит, ноутбук был изъят из трейлера моего клиента 8 июня, но не был зарегистрирован властями до 12 июня. Вы видите это, детектив Хойт?
— Да, — еле слышно произнес Коуди.
— А чьи инициалы стоят возле регистрации 12 июня?
— Мои.
— Значит, дежурный сержант в комнате доказательств сделал глупую ошибку или же между изъятием и регистрацией ноутбука действительно прошли четыре дня?
Коуди устремил свирепый взгляд на Лудика.
— Детектив Хойт, вы ответите на вопрос?
Коуди что-то пробормотал, но его голос заглушил шепот зрителей и репортеров.
Судья Морленд призвал к тишине, потом обратился к Коуди:
— Детектив Хойт, пожалуйста, отвечайте на вопрос.
— Я держал ноутбук в моем кабинете, — сказал Коуди.
— Вот как? — с притворным удивлением воскликнул Лудик. — Это нормально? Нет ли здесь нарушения правил департамента?
— Я хотел посмотреть, что находится в ноутбуке, — объяснил Коуди. — Я делал свою работу.
— Вашу работу, — с сарказмом повторил Лудик. — Так вы компьютерный эксперт? Вы обладаете достаточной квалификацией, чтобы четыре дня самостоятельно рыться в компьютере подозреваемого? Четыре дня, когда этим могли бы заниматься настоящие эксперты? И где вы занимались этой технической работой — в вашей личной пещере Летучей мыши?
Блер вскочила на ноги:
— Судья, так нельзя! Он запугивает свидетеля!
— Не могу поверить, что судья позволит Берти выйти сухим из воды с этой историей, — прошептала Олив. — Должно быть, он зол на детектива.
Я попытался встретиться взглядом с Коуди, но он смотрел на Лудика. Его глаза горели, рот был плотно сжат.
— Я поставлю вопрос иначе, ваша честь, — извинился Лудик. — Детектив Хойт, где вы были в уикэнд 9 и 10 июня сразу после рейда на Одинокий каньон? И где вы были в понедельник 11 июня, когда журнал Денверского полицейского департамента показывает, что вы не явились на дежурство?
Коуди оторвал взгляд от Лудика и посмотрел на Блер и прокурора, ожидая чего-то — возможно, помощи. Но те не реагировали. Оба обвинителя смотрели друг на друга, очевидно интересуясь, кто упустил эту деталь, если она правдива.
— Детектив Хойт? — поторопил судья.
— В Эвергрине, — ответил Коуди. Город Эвергрин находился в горах.
— В отеле? — невинно осведомился Лудик.
— Нет.
— Тогда где?
— Где, по-вашему, я был? — огрызнулся Коуди, показав зубы. — Похоже, вы все знаете, но вам нравится вытягивать это из меня.
— Вы были в тюрьме, не так ли, детектив Хойт? Арестованы за публичное появление в пьяном виде в пятницу вечером 8 июня. Вы пробыли в городской тюрьме Эвергрина до утра понедельника, не так ли?
— Да! Я отмечал наш арест Обри Коутса и, думаю, хватил лишнего.
— Думаете?
— Я хватил лишнего.
— Господи, они не знали! — шепнула мне Олив.
Блер встала и попросила перерыв. Морленд отказал ей.
Лудик печально покачал головой, словно сожалея, что все усилия обвинения — долгие часы подготовки, нудные пресс-конференции, объявляющие о поимке Монстра, поиск свидетельских показаний — все было пустой тратой времени.
— А где находился ноутбук, пока вы были в тюрьме, детектив Хойт?
— В моем автомобиле. Заперт в багажнике.