Дядя Джетер так разбушевался, что я не хотел говорить ему, что вся проблема в судье.
— Справиться с двумя гребаными мексиканцами для меня пара пустяков, — продолжал он. — А заставить их дружка подписать бумагу — просто кусок пирога.
Чтобы продемонстрировать это, Джетер быстро поднялся — гораздо быстрее, чем я от него ожидал, — и сжал воображаемого Гэрретта в кулаке, а другой рукой изобразил пистолет.
— Помните сцену в «Крестном отце»? «Либо ваше имя появится на этом соглашении, либо вам вышибут мозги, сеньор!» А если вы думаете, что можете подписать бумагу, а потом побежать и сказать вашему папаше или копам, что вас принудили, то бросьте эту затею. Потому что, если это случится, я вернусь за вами и скормлю ваши мозги моим козам. И это только для начала, маленький сеньор! — Он поднял взгляд. — Думаете, это сработает?
— Может быть, нужно что-нибудь более изощренное, — отозвался Коуди.
— У нас восемь дней, — сказал я.
Дядя Джетер кивнул, бросил на пол воображаемого Гэрретта и глубоко вздохнул, чтобы остыть.
— Компенсация? — спросил он.
— Об этом вы договоритесь с Брайеном Истменом, — ответил я. — Он распоряжается деньгами.
— Брайен Истмен? — переспросил Джетер, потирая подбородок. — Ваш старый дружок? Сын священника?
— Да.
— Он гомик, верно?
— Да, — вздохнул я. — И он помогает нам с расходами. Брайен преуспел в Денвере.
— Еще бы, — ухмыльнулся Джерет. — Но полагаю, деньги гомика не хуже других.
Я прикусил язык и посмотрел на Коуди, который закатил глаза и смущенно покачал головой.
— Дайте мне день или два, чтобы собрать сведения, — продолжал Джетер. — В начале будущей недели здесь ожидается буря, так что мне лучше поскорее убраться отсюда. Я могу быть в Денвере во вторник или самое позднее в среду. Уже много лет я не видел этого города. Говорят, он растет, как на дрожжах.
— Да, — согласился Коуди.
Джетер повернулся к племяннику:
— Ты жалеешь, что покинул Монтану и перебрался туда?
Коуди кивнул:
— В последнее время жалею.
Джетер кивнул в ответ.
— Не понимаю, как кто-то может хотеть уехать из Монтаны. Для меня это не имеет смысла. По-моему, все большие города одинаковы — полны всякой дряни.
Я хлопнул себя по колену и поднялся.
— Коуди, выйдем на минутку.
— Ты передумал? — спросил Коуди, закрыв дверь.
— Да. Он старше и безумнее, чем я помнил. Не думаю, что мы сможем контролировать его или вовремя остановить.
— Согласен. Он уже не тот, что прежде.
— Ты можешь просто сказать ему, что я в последнюю минуту сдрейфил, и мы уберемся отсюда?
Подошла Мелисса с Энджелиной на руках.
— Он кажется нестабильным, — сказала она.
Коуди коротко усмехнулся:
— Он всегда был нестабильным. В наши дни трудно найти стабильного человека. Но я не сознавал, насколько дядя постарел. — Коуди положил руки нам на плечи. — Идите в машину. Я вернусь и скажу ему, что вы передумали.
Когда мы ехали через Линкольн, я спросил:
— Как он это воспринял?
— Его трудно понять, — сказал Коуди. — Думаю, дядя разочарован. Он уже настроился действовать.
— Это был правильный выбор, — промолвила Мелисса на заднем сиденье. — Но я бы хотела, чтобы у нас имелась альтернатива. Может, Брайен что-нибудь придумает.
Коуди фыркнул.
— А я бы хотел, чтобы старый пердун вернул мне этот конверт.
Ее голос звучал неуверенно. Вечером ожидаешь звонков от телерекламщиков или жалоб на коров на дороге.
— Алло?
— Привет, мама.
— Джек! — Теперь в ее голосе слышались возбуждение и страх. Я звонил так редко, что она боялась плохих новостей.
— Сейчас мы проезжаем через Хелену — со мной Мелисса и твоя внучка. Мы проедем Таунсенд и могли бы заглянуть к вам.
— О боже! Почему ты не сообщил, что приедешь?
— Прости. Не беспокойся ни об обеде, ни о чем. Мы просто подумали, что ты хотела бы взглянуть на внучку. Папа здесь?
— Да. Он во дворе, возится с трактором. Я только начала готовить обед, и ты застиг меня врасплох. Не знаю, что сказать. Почему ты не дал нам знать раньше?
— Это длинная история. — Я почувствовал, что краснею. — Если это для вас неудобное время… — Я чувствовал спиной взгляд Мелиссы. Каким образом после семнадцати лет в окружающем мире я сразу вернулся в школьные годы, когда покинул ранчо и родителей?
— Нет-нет! Вы должны приехать. Я просто удивилась, что ты позвонил. Я как раз открывала пачку стейков, когда раздался звонок… Когда ты будешь здесь?
— Минут через сорок пять.
— О господи!
— Послушай, мама…
— Я открою еще одну пачку. Ты приедешь с Мелиссой и малышкой?
— И с Коуди.
— Коуди Хойтом?
— Да.
— Боже! Пойду скажу твоему отцу. Всего через сорок пять минут…
— Мама, мы можем купить какую-нибудь еду или повести вас обедать. Ты не должна ничего готовить.
— Не говори глупостей! — сердито сказала она.
Я закрыл телефон и обернулся к Мелиссе:
— Ну, теперь ты счастлива?
— А ты не рад, что позвонил? — улыбнулась она.
— Не уверен, что рад. Мама в панике.
— Неплохо обзавестись прикрытием, когда каждая собака знает, что мы здесь, — сказал Коуди. — Если что, мы можем сказать, что ты решил в последний раз навестить родителей с Энджелиной. А я сел за руль, так как мне больше было нечем заняться. Надеюсь, твой старик не заставит меня чинить изгородь или делать что-нибудь еще.
Когда мы ехали на восток из Хелены в Таунсенд, я увидел слева озеро Каньон-Ферри с немного большим количеством домов, чем было раньше.
— Мало что изменилось, — сказал Коуди, словно прочитав мои мысли.
— Да.
— Не то что Денвер, где каждую неделю появляется новый район. Здесь время остановилось. Раньше мне это не нравилось, а теперь нравится.
Мое беспокойство усиливалось. Я нервничал сильнее, чем перед встречей с дядей Джетером.
— Может быть, нам следовало купить какую-нибудь еду в Хелене, — предположил я.
— Твоя мать была бы в ярости, — сказала Мелисса. — Прийти и не попробовать ее готовку? О чем ты думаешь?
— В субботу вечером, если я правильно помню, ели стейки с жареной картошкой, — промолвил Коуди. — Интересно, изменилось ли это?