Если бы не голая лодыжка, видневшаяся из-под простыни, и груда знакомой одежды в изножье кровати, я бы никогда не узнал, что это Брайен.
Чувствуя, как что-то горькое подступает к горлу, я не мог говорить.
Коуди подошел к кровати и сунул руку под простыню, ища руку Брайена, но нашел шар размером с рукавицу.
— Эти ублюдки даже сломали ему пальцы, — сказал он. — Брайен, ты слышишь меня? Это Коуди.
Никакой реакции.
— Брайен, с тобой все будет в порядке, — солгал Коуди. — Помоги мне добраться до тех, кто это сделал. Это были Гэрретт и его дружки из «Сур-13»?
Ничего.
Я шагнул вперед и коснулся обнаженной лодыжки Брайена — единственного куска плоти, который не был забинтован.
— Давай, Брайен, — сказал я. — Ты можешь сообщить нам. Это был Гэрретт?
Никакого движения.
Внезапно комната наполнилась санитарами, возглавляемыми медсестрой, которая сердито сказала:
— Вы, двое, убирайтесь отсюда! Сейчас его повезут в хирургию, где ждут два травматолога. Как вы вообще сюда попали?
Коуди не стал показывать ей значок.
— Он наш друг, — сказал я.
— Лучшее, что вы можете сделать для вашего друга, — это отойти в сторону.
Мы повиновались.
Как только они ушли, я воспользовался темной уборной в палате Брайена — меня рвало.
— Его подловили, — сказал Коуди, когда мы вышли из палаты. — Гэрретт — или его папаша — связались с Брайеном, надеясь всучить фальшивые фотографии или что-то подобное. Или подключились позже. Но его заманили туда и изувечили.
— Можем мы доказать, что это был Гэрретт? — спросил я.
— Не знаю. Можем попытаться. — Коуди понизил голос. — Джек, ты в самой гуще полицейского расследования. Это выглядит чертовски скверно. На таких мы обращаем внимание, когда у нас нет свидетелей или признания. Редко бывают черно-белые обстоятельства. Ты и я уверены, что это сделали Гэрретт и его дружки, потому что ты думаешь, будто слышал его голос в телефоне. Это и все дерьмо, которое происходило между вами. Но мы ничего не можем сообщить, верно? Например, почему мы возвращались из Монтаны, когда нам позвонили?
Я покачал головой.
— Когда ты показывал значок и лгал этим людям, это было легко, не так ли?
Коуди сердито уставился на меня:
— О чем ты?
Я судорожно сглотнул.
— Мне не так легко лгать.
Коуди покачал головой:
— Я разочарован в тебе, Джек. Ты все еще не понимаешь. Я сказал тебе, что черно-белыми, иными словами, как стеклышко прозрачными, обстоятельства бывают редко. Мы хотим добраться до абсолютной истины, но в большинстве случаев спотыкаемся. Мы знаем то, что знаем, но иногда не можем это доказать, так как планка установлена слишком высоко. Хороший коп делает все возможное, чтобы отправить за решетку плохих парней. Иногда мы нуждаемся в помощи — от наших партнеров, — добавил он, имея в виду меня, — или от судьи.
Дело Обри Коутса явно не давало ему покоя.
Коуди подошел ко мне и взял меня за воротник.
— Как сказала однажды Маргарет Тэтчер, [19] не дави на меня, Джек. Помни, это все ради тебя. — Его глаза блестели, а рот скривился.
— Я думаю, что это был Гэрретт, — сказал я.
— Думаешь или знаешь?
— Это был он.
Коуди отпустил меня.
— Вот что я хотел от тебя услышать — какую-нибудь гребаную правду.
— Но многое тут не имеет смысла, — продолжал я. — Зачем судье нужна наша малышка? Они с сыном действуют вместе или независимо друг от друга? И почему его жена ничего не знает? Как это возможно? Или она солгала Мелиссе?
Коуди пожал плечами:
— Не воображай, будто я не думал об этом. Я знаю, что есть ниточка, которая свяжет все воедино, но сейчас не могу ее найти.
— Мы даже не знаем, существовали ли эти фотографии, — промолвил я.
— Будем надеяться, что Брайен придет в себя. Если он сможет сообщить нам, что там был Гэрретт, это все изменит. Брайен даст показания, и никакой судья не присудит ребенка гангстеру, обвиненному в попытке растоптать человека насмерть. Нам не понадобятся никакие фотографии — все будет кончено. Врачи иногда способны на чудеса. — Коуди склонился ко мне. — Важно, чтобы Брайен выкарабкался. Если он даже не уверен или не сможет вспомнить, кто это сделал, ты знаешь, что я имею в виду. Если мы поговорим с ним и намекнем, что это был Гэрретт, он достаточно сообразителен, чтобы понять, как себя вести.
— Ясно, — вздохнул я, чувствуя физическое ощущение вины.
— Тогда действуй. — Коуди толкнул меня в плечо. — Этого бы хотел Брайен.
Я разговаривал по мобильнику с Мелиссой, сообщив ей, что Брайен еще в хирургии и что мы ничего не слышали от врачей, когда увидел в коридоре детектива Торклесона и услышал, как Коуди сказал:
— Пора!
Окончив разговор, я присоединился к ним. Торклесон, небритый и растрепанный, выглядел усталым. Он не спал всю ночь и полдня. В руке он держал толстую пачку бумаг.
— Ты должен послать машину в дом судьи Морленда, — говорил ему Коуди, — задержать Гэрретта и привезти его для допроса. Он либо участвовал в попытке убийства, либо присутствовал там и поощрял это. Вероятно, он заманил Брайена в тот переулок.
— А вы должны представить мне какие-то доказательства, связывающие его с преступлением, прежде чем я пошлю машину, — отозвался Торклесон. — Я знаю, что вы присматриваете за этим парнем, но он не обязан ничего говорить. Не забывайте, что его отец судья.
Как будто я мог об этом забыть!
— Что у тебя здесь? — спросил Коуди.
Торклесон взмахнул пачкой бумаг.
— Расшифровки звонков с телефона жертвы, как вы просили. Это была хорошая мысль. Ваш друг много разговаривал. Теперь нужно повозиться специалистам, прежде чем мы пошлем полицейских кого-то задерживать.
— Как насчет отпечатков пальцев на телефоне Брайена? — осведомился Коуди.
Торклесон скорчил гримасу.
— Мы работаем над этим.
— То есть?
— Телефон трогали полдюжины копов и бомж в переулке, который позвонил нам. Отпечатки смазаны. Очевидно, некоторое время кто-то держал телефон в кармане. Четких отпечатков нет. Я поручил нашим технарям искать фрагменты, но это не выглядит многообещающим.
— Черт! — Коуди взял бумаги и прищурился на мелкий шрифт. — За какой это срок?
— Только за последний месяц, — сказал Торклесон. — Как я говорил, он проводил много времени со своим мобильником.