Мы стояли среди деревьев, тяжело дыша. Из наших ртов вырывались облака пара. Снег был хорош только тем, что приглушал звуки.
Наклонившись, Коуди указал на трейлер Коутса. Сквозь деревья мы едва видели его крышу. Как я слышал в тот день в зале суда, алюминий ощетинился антеннами и тарелками спутникового телевидения и Интернета.
Коуди и Торклесон решили обогнуть парк с двумя полицейскими СВАТ по каждую сторону трейлера. Торклесон велел своим людям оставаться среди деревьев. Коуди напомнил им, что у трейлера есть задняя дверь.
Сэндерс и Моралес согласились разделиться — каждого сопровождали двое полицейских. Торклесон, Коуди, оператор с видеокамерой и я двинулись напрямик к задней стенке трейлера.
— Приглушите ваше радио и наденьте наушники, — велел Торклесон своим людям. — Докладывайте обо всем, что увидите. Обмен был назначен на девять, так что у нас есть еще полтора часа.
— Чтобы замерзнуть до смерти, — мрачно произнес один из полицейских.
— Чтобы спасти маленькую девочку и уничтожить трех монстров, — подчеркнул Коуди.
Когда люди проверили оружие и снаряжение, прежде чем разделиться на команды, я поблагодарил каждого из них, пожал им руки и обнял Моралеса и Сэндерса.
— Мы рады, что сможем это сделать, — сказал Сэндерс. — Мы должны это исправить.
— Мы вернем ее, — добавил Моралес, сверкнув глазами.
Мы нашли маленькую полянку в ста пятидесяти ярдах от трейлера Коутса и стряхнули снег с наших сапог. Это занятие меня немного согрело. Мы были на крутом склоне холма и могли видеть крышу трейлера, парк и дорогу. Между нами и трейлером находился можжевельник высотой в четыре фута, за которым можно было прятаться. Каждые несколько минут Коуди доставал бинокль и наблюдал за трейлером.
— Поверь, Джек, — шепнул он мне, — я хочу, чтобы мы могли просто спуститься туда и схватить ублюдка. Но нам приходится действовать так. — Убедившись, что Торклесон достаточно далеко и не может его слышать, Коуди добавил: — Мы с тобой перепачкались. Нам нужны все эти парни, чтобы они произвели арест. Мое и твое имя не должно фигурировать. Хенкел обеспечит им дело, когда даст показания. Мне жаль, что ты выстрелил в него.
— Мне самому жаль, — шепотом отозвался я. — Но у меня что-то щелкнуло внутри.
— Это бывает, — усмехнулся Коуди.
Я обратил внимание на его замерзшие брови и трехдневную щетину.
Без четверти девять мы увидели фары машины, спускающейся по дороге в парк.
Я не мог слышать, что полицейские сообщали Торклесону в его наушники, но он сказал:
— Да, мы видим ее. Может кто-нибудь разобрать марку?
Послушав, он кивнул и повернулся к нам:
— Желтый «хаммер».
— Машина Гэрретта, — сказал я.
— Пришло время для шоу, — промолвил Коуди.
«Хаммер» двигался очень медленно. Его задерживал не снег, а осторожность водителя. Я взял у Коуди бинокль и попытался рассмотреть, кто внутри. Тонированное стекло затрудняло видимость, но я разглядел силуэты двух голов.
— Я все еще не могу понять Гэрретта, — шепнул я Коуди. — Что с ним?
— Он психопат, — отозвался Коуди. — Мы можем никогда его не понять. Мальчишкой он раскроил камнем голову матери, пока отец наблюдал за этим. Это генетический омут, который нужно осушить.
Осознав смысл своих слов, он сказал:
— Прости, Джек. Я не имел в виду Энджелину.
Я покачал головой:
— Она наша дочь, Коуди. Энджелина не имеет ничего общего с Гэрреттом.
Но признаюсь, что его слова потрясли меня до глубины души.
Автомобиль Гэрретта замедлил ход, чтобы остановиться перед трейлером. Я был достаточно близко, чтобы слышать скрежет тормозов, но все еще не мог разглядеть сидящих внутри. Они не выключили мотор и фары. Если Коутс был в трейлере, он должен был знать об их прибытии.
Дверца со стороны пассажира открылась, и в машине зажегся верхний свет. Я поднял бинокль. Гэрретт сидел за рулем, а судья рядом с ним. На заднем сиденье, завернутая в одеяло, лежала Энджелина.
— Проклятье! — воскликнул я. — Мы должны забрать ее!
Коуди положил руку в перчатке на мое плечо.
— Еще нет, Джек. Сейчас они могут выкрутиться, придумав какое-нибудь объяснение того, что делают здесь. Помни, с кем мы имеем дело — с федеральным судьей и известным педофилом, который никогда не был в тюрьме. Они оба знают, как работает система. Мы должны взять их с поличным.
Оператор установил треногу и склонился к глазку камеры.
— Видите их? — спросил Коуди.
— Превосходно, — ответил оператор.
Торклесон наклонил голову набок, прислушиваясь к эфиру в наушниках.
— Коутс только что открыл входную дверь, — прошептал он.
Судья вылез из машины.
— Он и судья смотрят друг на друга, — сообщил Торклесон.
Мы не могли видеть Коутса, так как нам мешал трейлер, но я мог следить за его движениями, наблюдая в бинокль за глазами Морленда. Наконец, судья двинулся вперед к трейлеру и указал на свой автомобиль.
Мы не видели Коутса, пока он не подошел к «хаммеру». Он был легко одет — в темный комбинезон и меховую шапку. Когда Коутс заглянул в машину, я видел, как он потирает руки, и слышал, как он урчит от радости — нечеловеческий звук, от которого у меня дрожь пробежала по спине. Он начал приближаться к автомобилю, когда Морленд преградил ему путь.
— Убей их, — сказал я.
— Погоди, — снова остановил меня Коуди. — Они еще ничего не сделали.
— Коуди, — я повысил голос, — там моя дочь!
Торклесон отвернулся, сосредоточившись на наушниках.
— Они спорят об условиях, — доложил он. — Судья не хочет отдавать ребенка, пока не получит фото и негативы.
Я видел, как Морленд жестикулирует, а Коутс качает головой, скрестив руки на груди. Я слышал крики, но не мог разобрать слов.
Наконец, судья кивнул, повернулся к машине и рявкнул что-то Гэрретту, все еще сидевшему за рулем. Дверца Гэрретта распахнулась, и парень прыгнул в снег. Обойдя «хаммер» сзади, он открыл заднюю дверцу и наклонился, чтобы отстегнуть детское сиденье-люльку.
— Не могу поверить, что он привез ее, — пробормотал Коуди.
Гэрретт освободил сиденье и поставил его в снег между судьей и Коутсом. Я прижал бинокль к глазам. Энджелина была закутана в то же одеяло, в котором помощница шерифа вынесла ее из нашего дома. Я не мог видеть ее лицо, но представлял себе, что ее глаза блестят, рот скривился и она начинает плакать, не зная, где находится.
— Смотри на обмен, — сказал Коуди, когда Коутс полез в карман и достал конверт. Присев на корточки, он сунул его в снег рядом с люлькой.