— Слишком плотная атмосфера. Свет отражается от густого тумана во все стороны, поэтому ни на чем не удается сфокусироваться.
— Дай мне знать, когда снова туда пойдешь. Я тоже хочу поглядеть.
Майкл засмеялся.
— Хотеть-то ты хочешь, да только, боюсь, я никогда не смогу вытащить тебя из этого райского местечка. — Он кивнул в сторону чана с рыбами и банок с различной мелкой живностью.
Дэррил всплеснул руками, словно признавая, что в словах Майкла есть здравый смысл.
— Если погода позволит, — фраза, которой работающие в Антарктике предваряют чуть ли не все свои высказывания, — то прямо завтра утром и выберусь наружу.
Майкл присел на табурет и стряхнул с рукава остатки снега.
— Неужели? И куда?
— В гости к морскому дьяволу, — ответил тот, сопроводив слова театральным жестом руки.
— Будешь нырять?
— Видимо, так, — ответил Дэррил. — Или ты где-нибудь поблизости видел глубоководные батискафы?
— А что хочешь найти?
Серьезный вопрос, и легкого ответа на него Дэррил дать не мог. Фактически ради этого погружения и связанных с ним исследований Дэррил и проделал неблизкий путь сюда.
— Существует приблизительно пятнадцать видов белокровок, или ледяных рыб, — сказал он, тщательно избегая латинских названий, — которые могут выживать в условиях, гибельных для остальных видов. Они способны жить в ледяной воде в кромешной темноте несколько месяцев кряду, и у них нет чешуи и гемоглобина.
— То есть, другими словами, кровь у них…
— Точно. Бесцветная. Даже жабры полупрозрачные и белесого оттенка. Но что интереснее, в их организме содержится природный антифриз — гликопротеин, — который предотвращает образование в кровеносной системе кристаллов льда.
— И ты решил поохотиться на таких рыбок?
— Поймать их не так уж и сложно. В открытой воде они передвигаются медленно и большую часть времени просто неподвижно лежат на дне, ожидая, когда мимо проплывет неосторожный криль или рыбка помельче.
— А если я мимо проплыву, они не будут возражать?
— Со мной, что ли, хочешь? — спросил Дэррил и, увидев хитрую улыбку на лице Майкла, понял, что тот не шутит. — А ты нырять умеешь?
— Умею, о чем свидетельствуют сертификаты, полученные на трех континентах.
— Тогда тебе придется заручиться разрешением Мерфи.
— Не беспокойся, — заявил Майкл, спрыгивая с табурета. — Это я улажу.
Дэррил невольно задумался, не дал ли он маху, согласившись на погружение с журналистом. Майкл хоть отдаленно осознает, в какое опасное предприятие ввязывается?
Майкл прекрасно все понимал. Всякий раз, когда возникала перспектива поучаствовать в каком-либо приключении, он с головой бросался в неизведанное, решительно отбрасывая любые сомнения, которые невольно возникали в душе под влиянием инстинкта самосохранения, призывающего отступить. Выброс адреналина — вот то, ради чего он всегда жил, а сейчас это было еще и лучшим средством от депрессии, которая все время придерживала его за рукав. Стоило Майклу дать волю разуму, тот какими-то совершенно неведомыми окольными путями возвращал его к Каскадным горам и Кристин. Поэтому полноценный душевный покой Майкл находил лишь в те моменты, когда пускался в новую увлекательную авантюру.
За день до погружения в бездонную полынью он набрался храбрости и позвонил на сотовый телефон младшей сестры Кристин. Научная станция была надежно соединена с Большой землей спутниковыми каналами (спасибо американскому военному ведомству), и если не считать редких шумов, потрескивания и эхо, связь была вполне сносной.
Карен удивилась звонку с другого конца света.
— Так ты звонишь с Южного полюса? — спросила она.
— Не совсем, но чертовски близко от него.
— Наверное, околеваешь от холода?
— Только когда дует ветер. Правда, он дует все время.
Его слова долетели до Карен, однако на том конце провода наступила тишина. Несколько секунд оба не знали, что говорить дальше; наконец, чтобы нарушить неловкое молчание, Майкл спросил:
— Ты сейчас где?
Карен рассмеялась. Господи, ну как же ее смех похож на смех Кристин!
— Ты не поверишь, — отозвалась она, — но я на катке.
Майкл моментально представил картину.
— Это тот, который «Катайся и грейся»? — На этом катке прямо к ледовой арене примыкала кофейня.
Связь прервалась, затем снова восстановилась, но до Майкла дошла только часть фразы:
— …горячий шоколад и пончики.
Майкл представил Карен — в свитере крупной вязки, за маленьким столиком кофейни.
— Одна или кто-то назначил свидание?
— Хотелось бы. Купила по пути книгу Уильяма Ренквиста, так что пока свидание только с ней.
Майкл не удивился. Карен была не менее красивой и яркой блондинкой, чем ее старшая сестра, однако всегда немного сторонилась людей. И хотя многие парни приглашали ее на свидание, ни с одним из них отношения не длились долго. С помощью книг она как бы воздвигала барьер, не позволяющий вторгаться в ее личное пространство, и пыталась таким образом избавить себя от лишних эмоциональных переживаний.
Они еще немного поболтали о ее занятиях и о том, будет ли у нее время поработать в Центре правовой защиты, затем Карен снова вернула разговор к путешествию Майкла на станцию Адели. Он рассказал о пребывании на «Созвездии», о том, как познакомился с Дэррилом Хиршем и доктором Барнс. Когда Майкл поведал про альбатроса, насквозь пробившего иллюминатор на ходовом мостике, девушка воскликнула: «О нет! Бедная птичка!» — и он горько усмехнулся: жалость к несчастной птице сразу отодвинула у нее на второй план вопросы о судьбе людей, вовлеченных в инцидент. Точно так отреагировала бы и Кристин.
— А то, что со мной случилось, тебя не беспокоит? — сказал он наигранно обиженным тоном.
— Ой, ну конечно же, беспокоит. Ты не пострадал?
— Я-то выжил, а вот офицера управления пришлось отправить на Большую землю.
— Какая досада. — Пауза, а может быть, просто задержка связи. — Я правда очень беспокоюсь за тебя, Майкл. Постарайся не совершать ничего слишком опасного.
— Я никогда… — Он тут же пожалел о своих словах, поскольку это возвращало их к теме, которую оба всячески избегали — к тому единственному роковому случаю, когда Майкл все-таки пошел на риск.
Должно быть, Карен уловила его настроение.
— К сожалению, о Крисси никаких новостей нет. Родители теперь носятся с новой программой стимуляции мозговой активности. Постукивают деревянными палочками у нее над ухом и светят фонариком прямо в глаза — то включат свет, то выключат. Но хуже всего то, что они мажут ей язык острым соусом, чтобы посмотреть, проглотит она его или выплюнет, а я точно знаю, что Крисси этот соус ненавидела.