— Значит, я не отговорил вас, — сказал Линц. — Я впечатлен вашей целеустремленностью.
Промокнув губы салфеткой, он добавил:
— Вы можете остаться в моем замке до утра. У нас тут много комнат.
Какой бы жуткой ни казалась идея ночного полета, Филип не хотел спать в здешних стенах. Помимо факта, что хозяин замка отказался помогать ему в поисках зеркала, у Паллисера появились смутные подозрения относительно Линца. На протяжении всего ужина он все явственнее чувствовал, что из него бессовестно вытягивали всю собранную информацию о «Медузе». А он не привык ощущать себя простофилей, и, естественно, такое отношение не понравилось ему.
— Благодарю вас, — ответил он. — К сожалению, завтра утром у меня назначена важная встреча.
Линц добродушно кивнул головой и поднялся с кресла. Паллисер отметил, что левая рука его собеседника действительно была когда-то парализована. А еще он обнаружил, к своему изумлению, что нетверд в ногах от выпитого вина. Постояв немного, он смущенно произнес:
— Ваш винный погреб достоин всяческих похвал.
— Он лучший в долине Луары, — согласился Линц. — И поскольку я давно уже не наслаждался такой приятной компанией, мне хотелось бы подарить вам бутылку вина — того, которое вы выберете сами.
Филип попытался отказаться, но Линц не принял возражений.
— Эмиль, — скомандовал он, — скажи пилоту, чтобы через десять минут был готов к полету.
Пока Эва накладывала себе в тарелку еще одну порцию торта, хозяин замка, взяв гостя под локоть, вывел его из трапезной. Филип, держа в руке кейс, прошел через геральдический зал и несколько роскошных гостиных. Затем они спустились вниз по винтовой лестнице и, миновав опрятную кухню, оказались в буфетной. В помещении было очень холодно и пахло сыростью. Обогнув старый и пыльный шкаф, Линц щелкнул выключателем. Паллисер увидел перед собой длинный тоннель, вырезанный прямо в скале. Вдоль стен, насколько видел глаз, тянулись стеллажи, на которых лежали тысячи бутылок вина. Филип, видевший знаменитые погреба Молдовы, не мог даже представить их точного количества.
— Что вам больше нравится? — спросил Линц, проходя под тусклыми белыми лампами. — Бордо? Пино нуар?
Указав рукой на полки, он двинулся дальше.
— Наша долина известна сухими белыми винами. Вам понравился сансер во время ужина?
— Да, понравился, — признался Паллисер, уже сожалея о своем пристрастии к таким изысканным напиткам.
— Тогда позвольте мне предложить вам один из раритетов.
Линц прошел чуть дальше по проходу, взял со стеллажа бутылку и, сдув с нее пыль, произнес:
— Это урожай 1936 года. Прекрасная выдержка.
Паллисер принял из его рук бутылку и внезапно почувствовал сквозняк у самых ног. До него донесся звук бегущей воды. Он посмотрел вниз и в тусклом свете увидел ржавую решетку, вмонтированную в пол.
— Когда-то здесь была подземная тюрьма, — пояснил мсье Линц. — Вы стоите над шахтой, которая ведет туда.
Филип знал, что пленники, попадая в такие подземные тюрьмы, умирали медленной смертью от жажды и голода. Он инстинктивно отступил назад.
— Но утес, на котором построен замок, содержит слой известняка, и река подтачивает его основание, — продолжил Линц, склоняясь вниз.
Хозяин замка поднял решетку и открыл отверстие шахты. Похоже, он гордился своим подземельем.
— Видите? Вода уже затопила камеры и достигла середины уровня.
Паллисер еще раз взглянул в глубину шахты и заметил в темноте небольшой водоворот. Внезапно он вздрогнул, почувствовав твердую руку на своем плече. Филип обернулся и увидел Эмиля, который присоединился к ним.
— Вертолет готов к полету, — доложил Риго.
Через его руку был перекинут кашемировый плащ Паллисера.
— Спасибо, — сказал Филип. — Как раз кстати.
— Позвольте, я помогу, — предложил Линц, забирая из его рук бутылку и кейс.
Паллисер даже слова не успел сказать, как Эмиль услужливо приподнял его плащ. Филип повернулся к нему спиной и просунул руки в рукава. Он тут же почувствовал приятное тепло. Но когда он начал застегивать пуговицы, Линц хлопнул его по плечу — причем так сильно и грубо, что Филип потерял равновесие. Он попятился к Риго, и тот, пригнувшись, схватил его за пояс брюк и одну из штанин, а затем вдруг рывком поднял в воздух.
— Прекратите! Что вы себе позволяете…
Тем временем сильные руки перевернули его вниз головой. Он вцепился пальцами в край решетчатого люка. Филип пытался сопротивляться, но каменные плиты были гладкими, и ладони соскальзывали.
— Отпустите меня! — закричал он, отчаянно дрыгая свободной ногой.
На пол высыпались ключи и мелочь из карманов брюк и плаща. Очки соскользнули с носа. Авторучка «Монблан» выпала из нагрудного кармана и, вращаясь, исчезла в черной пустоте. Правая рука Филипа все еще твердо упиралась в каменную плиту, однако Линц ударил по ней ногой, сбив ладонь в пустое пространство.
Через миг Паллисер уже падал вниз головой, задевая края узкой шахты. Острые выступы разрывали его одежду и сдирали кожу с лица, пока он, с криком отчаяния, не погрузился в черную воду.
* * *
Минуту или две Линц прислушивался к журчанию воды, после чего вытер руки о жакет и положил бутылку сансера обратно на полку. По его знаку Риго, нагнувшись, толкнул решетку на прежнее место.
На обратном пути Линц выключил свет в винном погребе и поднялся в одну из башен, где располагалась его спальня. Эва удаляла макияж в ванной комнате. Хозяин замка переоделся в пижаму и красный шелковый халат, затем сел за стол и начал перелистывать страницы документов из кейса покойного Паллисера. К его разочарованию, они ничем не отличались от тех факсимильных копий, которые он видел раньше. Их можно было присоединить к другим наброскам, дневникам и блокнотам, конфискованным у предыдущих столь же неудачливых агентов. Иногда он даже не знал, чем еще развлекал бы себя, если бы эти детективы и так называемые эксперты по художественным ценностям перестали приезжать в его замок.
— Кто этот скучный мужчина, с которым ты болтал за ужином? — крикнула Эва из ванной.
— Забудь о нем.
— Он вернется?
— Я так не думаю, — ответил Линц, переворачивая страницу.
Хозяин замка знал, что за всеми визитами детективов скрывался хитрый и богатый соперник, хотя никто не мог бы сравниться в этом с ним самим. Риго часто советовал ему найти противника — «срубить дерево на корню». Но Линц не хотел обрывать игру. В его жизни не хватало «изюминок», а мысль о возможном возмездии приятно щекотала нервы. Ему всегда нравилось иметь врагов. Ему казалось, что их злость питала его собственные силы и закаляла характер. И если говорить о тщетных попытках того человека, который стремился найти «Медузу»… Линц, как в поговорке, был котом, игравшим с мышью.