Найти Мейер было нетрудно. Она перевела свой бизнес на север, но оставила пароль тем людям, которым ее услуги могли в будущем понадобиться. Декстер сделал лишь один звонок, чтобы выяснить, где она находится.
Он всегда думал, что Мейер — умная женщина и не особенно сентиментальная. Все дело было в деньгах, и он предполагал, что жена Молоха отдала ей приличную долю сбережений своего мужа за оказанные услуги. Должно быть, это было очень много денег, если Карен отважилась перебежать дорожку самому Молоху. Декстер надеялся, что она хорошо прожила их, потому что в последние минуты жизни в подвале собственного дома ей пришлось заплатить очень дорого за то, что она сделала.
— Вы нашли кого-нибудь? — спросил Молох.
— Да, он обойдется нам в пять кусков за работу в Бостоне, плюс десять процентов на острове и небольшие вознаграждения в расчете на будущее.
— Хорошо, если он того стоит.
— Они предоставили нам бонус как свидетельство доброй воли.
Молох ждал. Декстер улыбнулся:
— Они сдадут нам полицейского.
Локвуд и Баркер сошли на берег с первого утреннего парома и начали еженедельную проверку медицинского оборудования и пожарного снаряжения в здании полицейского участка. В одиннадцать Дюпре присоединился к ним, а затем отправился вниз по Центральной улице в сторону почты и припарковал свой «эксплорер» на стоянке справа от белого обшитого досками здания. Этим утром он позвонил Ларри Эмерлингу, чтобы договориться о встрече. Странно, Эмерлинг как будто ждал его звонка.
Ларри больше, чем кто либо, знал об острове, даже больше, чем сам Дюпре. Его дом был уставлен книгами и бумагами, связанными с историей залива Каско, включая копию его собственной книги, которая была отпечатана частным образом и продавалась в книжных магазинах и на рынке Портленда. Эмерлинг уже десять лет жил вдовцом. Его дети обосновались на материке, но регулярно приезжали в гости, и тогда старый почтмейстер вел на буксире маленький паровозик внуков. Дюпре обычно праздновал День Благодарения у Эмерлинга в кругу его семьи, члены которой строго блюли традицию возвращаться на остров и отмечать этот день вместе. Они были хорошими людьми, если бы только старик Ларри не окрестил его Джо-Меланхолией. Немногие называли его так, и только единицы прямо в глаза, хотя это прозвище прижилось среди полицейских, дежуривших на острове.
Дюпре думал, что Эмерлинг будет один, потому что старик обычно устраивал себе полуторачасовой перерыв в одиннадцать утра, чтобы оторваться от бумаг, и пил зеленый чай. Но на сей раз у почтмейстера была компания: художник Джиакомелли стоял, опершись о стену, и пил кофе из соседней закусочной. Он выглядел обеспокоенным. Так же, как и Эмерлинг. Дюпре кивнул и поприветствовал их обоих.
— Я не помешал? — спросил он.
— Нет, — ответил Эмерлинг. — Мы ждали тебя. Хочешь чаю?
Дюпре налил немного зеленого чая в одну из хрупких маленьких чашечек Эмерлинга. Чувствуя особую ответственность за изделие китайских мастеров, Джо держал чашку осторожно всей рукой. Трое мужчин обменивались шутками и островными сплетнями, пока не наступило неловкое молчание. Дюпре провел все утро в попытках облечь свои смутные опасения в слова, желая объяснить им все в такой форме, чтобы не показаться суеверным дураком. В конце концов Эмерлинг выручил его, и ему не пришлось краснеть.
— Джек здесь по той же причине, что и ты, я полагаю, — начал Эмерлинг.
— И что это за причина?
— Что-то неладно на острове.
Дюпре не ответил. Следующим заговорил Джек:
— Я думал, только я один это заметил. Деревья ведут себя по другому, и...
— Продолжай, — сказал Эмерлинг.
Джек взглянул на полицейского:
— Я не пил, если это то, о чем ты подумал. Ну, самую малость. Но этого было бы недостаточно, чтобы придумать такое.
— Я и не думал об этом, — сказал Дюпре. Нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.
— Возможно, ты передумаешь, когда услышишь все. Мои картины меняются.
Дюпре замер.
— Ты имеешь в виду, что они становятся лучше?
Они дружно рассмеялись, это слегка разрядило обстановку и немного успокоило художника.
— Нет, полицейская ты задница! Они так же хороши, как и должны быть. — Джек посерьезнел. — Но на полях стали появляться знаки. Они выглядят как человечки, но я их там не рисовал. Они сначала появились на картинах с видами моря, а теперь и на некоторых других пейзажах.
— Ты думаешь, кто-то пробирается в твой дом и дорисовывает фигурки на твоих картинах?
Джо постарался сказать это так, чтобы в его голосе не прозвучали нотки недоверия. Ему это почти удалось, но Джек заметил игру.
— Я знаю, что это звучит странно. Но дело в том, что эти фигуры не нарисованы.
Художник наклонился и поднял лист, завернутый в старые тряпки. Он снял их и показал один из своих морских видов. Дюпре подошел поближе и увидел что-то похожее на двух мужчин, стоящих на отмели. Штрихи, обозначавшие их фигуры, были чуть толще мазков, но они там были. Джо протянул вперед руку:
— Могу я потрогать это?
— Конечно.
Дюпре провел пальцем по холсту, всей кожей ощущая линии, проведенные кистью. Когда полицейский добрался до фигурок, он сделал паузу, потом поднес кончики пальцев к носу и принюхался.
— Все правильно, — кивнул Джек. — Они были выжжены на полотне.
Он вытащил вторую картину и передал ее Дюпре.
— Ты знаешь, что это?
Дюпре почувствовал себя неуютно при взгляде на эту картину. Это была одна из лучших работ Джека. Его море и горы никуда не годились, но зато он хорошо выписал деревья. Они в основном были голыми, а в самом низу картины, практически скрытое туманом обозначилось что-то, что показалось Дюпре похожим на каменный крест. Это было, очевидно, точкой, где стоял сам художник.
— Это вход в Место, — пробормотал Дюпре. — Я же говорил тебе, Джек, ты никогда не сможешь продать эту картину. Один только взгляд на нее вызывает у меня мороз по коже.
— Она не для продажи. Я, конечно, делаю что-то на продажу, но мне интересно, что ты на это скажешь. Скажи мне, что ты видишь.
Дюпре взял картину и стал рассматривать ее с расстояния вытянутой руки, стараясь сосредоточиться на ней.
— Я вижу деревья, траву, болото. Вижу крест. Я вижу...
Он остановился и более внимательно присмотрелся к деталям на холсте.
— А это что?
Что-то серое свисало в тени между двумя деревьями около креста. Он чуть не дотронулся до него пальцем, а потом задумался.
— Не знаю, — вздохнул Джек. — Я этого не рисовал. Там есть и другие, если как следует присмотреться.
И они там были. Чем больше Джо всматривался в полотно, тем более явственно видел. Некоторые были просто пятнами, такими, как те, что появляются на фотографии, если кто-то быстро пройдет в момент съемки; другие — более отчетливыми. Дюпре показалось, что он может различить даже отдельные лица: темные впадины глаз, черные губы.