«Спокойная, сдержанная, мужественная, когда нужно», – ответила Ларе мать. По-видимому, она не ошибалась – если только дети и в самом деле похожи на своих родителей.
У Мэтью была такая светлая искренняя улыбка! Лара уже перестала обижаться на него за то, что он не хотел, чтобы она бежала вместе с ним. Когда Мэтью пытался вести себя благородно, он был просто невыносим! Она прекрасно может сама о себе позаботиться! Как-то раз ее мать заметила, что мужчины иногда ведут себя просто отвратительно, и Лара была с ней согласна. К тому же Мэтью до сих пор не удосужился попросить прощения за то, что хотел оставить ее в Девондейле! Может, просто потому, что они не имели возможности побеседовать спокойно.
В кроне дерева заухал филин, и Лара от неожиданности вздрогнула. Эйкин улыбнулся девушке.
– Это филин, – сказал он.
– Я знаю. Просто…
– Я тоже беспокоюсь за них, но нам лучше не останавливаться. Отец Томас наказал доехать до Элбертона за четыре-пять часов. Значит, мы должны приехать туда до полуночи.
Через некоторое время Лара сказала:
– Эйкин, можно у тебя кое-что спросить?
– Разумеется, – ответил он, повернувшись к ней.
– Ты ведь не обязан был с нами ехать. Почему же поехал?
– Ну… Отец Томас – мой священник. А когда пришел Фергус и сказал, что ему нужно помочь, я подумал, что так и следует поступить.
– И это вся причина?
– Ну да… да еще потому, что я знаю Мэта – да и тебя, коли на то пошло, – с самого детства. Мне не понравилось, что констебль задумал. Я не законник, но знаю, где правда.
– Значит, ты думаешь, что Мэтью поступил правильно? – спросила девушка.
Эйкин ответил не сразу:
– Этого я не говорил. В последние дни я много об этом думал… и, честно говоря, не знаю, правильно он поступил или нет. Не знаю и того, что бы я сам сделал на его месте. Фергус думает, что Мэт прав… но это не простой вопрос.
– Я понимаю, – сказала Лара. Она догадалась, что Эйкин не сводит с нее глаз, и продолжала: – В тот момент все было так ясно, а теперь… Мне еще никогда не приходилось нарушать закон.
– И мне тоже. Но по крайней мере я оказался в хорошей компании, – сказал Эйкин, улыбаясь Ларе. – Жизнь вообще непредсказуемая штука.
– Как ты думаешь, Мэтью посадят в тюрьму? – спросила девушка. – Он ведь хочет вернуться и отдаться в руки правосудия.
– Знаю, – ответил Эйкин. – Он со мной об этом говорил несколько дней тому назад. Может, это и не плохая мысль… не могу представить себе присяжных, которые сочтут его виновным в преднамеренном убийстве. Но я тебе уже говорил – я в законах не разбираюсь. Чем меньше с ними дела имеешь, вообще-то говоря, тем лучше. А ты согласна с Мэтью? Думаешь, он должен явиться на суд?
С той минуты, как она узнала от Коллина об этом замысле Мэтью, Лара почти ни о чем другом не думала.
– Нет, – задумчиво ответила она. – Но что-то нужно сделать. Само по себе это все не рассосется, да и Джерам Квинн вряд ли о нас забудет. Думаю, когда понадобится, я соображу, как поступить. Отцу Томасу я верю, так что подожду пока, посмотрю, как дело обернется. Не знаю, правильно ли мы сделали, что убежали, но ты ведь сам говоришь – тогда казалось, что так и нужно поступить.
– Да вдобавок ты к Мэтью неравнодушна! – поддразнил девушку Эйкин.
Лара почувствовала, что краснеет.
– А что, это так уж заметно?
– Только последний год – с тех пор, как ты стала в платье ходить, а не в одежде твоего брата. Но так тебе больше идет, – снова улыбнулся Эйкин.
Лара улыбнулась ему в ответ.
– С ними ведь ничего не случится, правда? – спросила она через некоторое время.
– Надеюсь. Отец Томас знает, что делает. Вообще-то, чего он только не знает! – сказал Эйкин, почесывая голову. – Мне кажется, что если бог кого и слушает, так это именно его…
Лара старалась не думать о том, что происходит в лагере. Но ее мысли все время возвращались к оставленным друзьям. Она с такой силой сжимала поводья, что рукам стало больно.
«Успокойся, – приказала она себе. – Успокойся».
– Коллин мне говорил, что ты уже бывал в Элбертоне, – наконец сказала она. – Он сильно отличается от Девондейла?
– Очень сильно, – со смехом ответил Эйкин. – Для одинокой девушки место вовсе не подходящее.
– Знаешь, мне приходилось бывать в больших городах, в Грейвенхейдже например, – презрительно фыркнула Лара. – Вряд ли там опаснее.
Эйкин снова засмеялся, но, заметив, как девушка гордо вскинула голову, добавил:
– Не обижайся, Элбертон вовсе не то, что Грейвенхейдж. Это просто ряд улиц, даже настоящей площади нет. Главная опасность в Элбертоне – это пристань. После наступления темноты туда лучше не соваться. Горожане гордятся тем, что у них не одна, а целых три таверны! Когда я там был в последний раз, в любой из них было куда легче ввязаться в драку, чем пропустить стаканчик. Впечатление такое, что грабителей и воров в городе больше, чем безобидных жителей.
– В самом деле? – спросила Лара, неприятно удивившись. – А почему их городской совет ничего не предпримет? Приличные люди не должны мириться с такими вещами.
– Официальные лица больше думают о том, как набить свои карманы, чем о нуждах города. Если только ничего не изменилось… но надежды на это мало. Мне кажется, что вся грязь, плавающая по Рузелару, оседает в Элбертоне.
– Что ж, остается надеяться, что там найдется приличный постоялый двор. Я уже восемь дней не спала в нормальной постели, а если мне не удастся помыться как следует, то вскоре… со мной и лошадь откажется ехать!
– Насколько я помню, постоялый двор там как раз очень даже неплох. В нем останавливаются большинство приплывающих по реке купцов. Называется он «Ничейная Гостиница».
– Неужели? – удивилась Лара. – Вот так название!
– В самом деле, – подтвердил Эйкин. – Это такая элбертонская шутка. Если путешественник кого-нибудь на улице спросит, где можно прилично поесть или остановиться на ночлег, ему ответят: «В „Ничейной Гостинице“». Представляешь, как люди удивляются?
– По-моему, это просто глупость. Надеюсь, ты так не шутил?
– Ну… Мы скоро уже приедем, – уклончиво ответил Эйкин. – Если ты посмотришь вперед, то увидишь, что над деревьями небо чуть-чуть светлее. Скорее всего это огни Элбертона.
Лара поняла, что Эйкин предпочел не отвечать на ее вопрос, но решила не настаивать и переменила тему разговора:
– А что же ты делал в Элбертоне, если это такое ужасное место?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но там находится гильдия. Я в ней был подмастерьем целый год, как мой брат, а еще раньше – наш отец… конечно, когда был гораздо моложе.