На Конститьюшн-хилл Джоанна включила дальний свет и поехала посередине дороги, уповая на то, что ей не попадется полицейский. Было около девяти вечера, начало сентября, большинство работающих уже разошлись по домам или расположились в пабах и ресторанах центрального Лондона. Завсегдатаи театров все еще сидели на спектаклях и по крайней мере еще час на улицы не повалят. К счастью, на дороге было свободно. Джоанна промчалась мимо Букингемского дворца, повернула к Бердкейдж-уок, а затем свернула налево, к Вестминстеру. Когда она неслась мимо Парламента, Биг-Бен отбивал девять часов.
До сдачи срочного материала в номер оставался всего один час. Только час, за который ей предстояло написать нечто вроде небольшой начальной статьи. В последующих выпусках история будет развиваться, обрастая новыми подробностями. Джо порадовалась, что сегодня ночью выпускающим редактором был сам Том Митчелл. Часто выпускающим назначался один из его заместителей или младших редакторов, а они слишком осторожничали, что, конечно, не могло нравиться Джоанне.
Почти каждый журналист, работающий сегодня ночью, получит задание — небольшую часть большого материала. Когда возникает такая сенсация, как арест Дартмурского Зверя, газета старается осветить все мало-мальски значимые аспекты как можно быстрее: кто-то поднимет материалы по исчезновению Анжелы, другие попытаются связаться с ее друзьями и семьей, третьи займутся выяснением личности арестованного. Фрэнка Мэннерса и Фредди Тейлора тоже обеспечили заданием. Мэннерс по своим каналам раздобыл в полиции пленку с записью ценной информации. Джоанне хотелось обойти их всех.
Она свернула с набережной у отеля «Говард» и по узкой боковой улочке, которая вела к Стрэнду и Олдвичу, проехала по мостовой мимо церкви Святого Клемента и выбралась на Флит-стрит. Джо нырнула налево, в переулок Феттерлейн, затем — направо, на редакционную парковку, на которой двадцать четыре часа в сутки было тесно. Шумно остановившись около ночного дежурного, она выпрыгнула из машины, не выключая мотор, и попросила поставить машину. Через несколько секунд она уже бежала по черной лестнице в редакцию. На лифт времени не было.
В редакции стоял рабочий гул. В этот гул вы погружаетесь, как только ступаете на затоптанный коричневый палас. По жилам бежит адреналин. Джоанна много раз переживала это состояние и раньше. Возбуждение растет, а вместе с ним — и желание довести до конца дело, которое, как она знала, ей было по силам выполнить наилучшим образом. И каждый раз она понимала, за что влюбилась в свою работу.
Джо направилась прямо к дежурному новостному редактору. Маккейн в рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими загорелые руки, сидел во главе длинного стола, уставленного стопками бумаг, грязными чайными чашками и переполненными пепельницами. Телефоны на этом столе молчали, иначе это был бы настоящий сумасшедший дом. Лишь на мини-коммутаторе безжалостно вспыхивали огоньки. Сегодня работали только два человека — нормальный штат для ночного дежурства, — и казалось, каждый из них принимает по крайней мере три звонка одновременно. Маккейн, держа одной рукой у уха телефонную трубку, другой передал Джоанне небольшую пачку листков.
— Подожди минуту, — скомандовал он в трубку и, повернувшись к ней, сказал: — Джо, это почти все, что у нас есть, и мы в полной заднице. Ничего не знаю наверняка. Не знаю даже, того ли арестовали.
Джоанна молча покачала головой, отлично понимая, куда клонит Маккейн. Ничего другого и не ожидалось. «Комет» оказалась совершенно в стороне от этого ареста. Оставалось надеяться, что и конкуренты сидели ни с чем. Значит ли это, что ей дают зеленый свет? Вряд ли. Скорее всего подозреваемый вписался в расследование крайне внезапно, или ребята в полицейской форме на этот раз провели всю операцию без единого звука.
— Джо, приму любую помощь, все, что можешь. Нам вот так нужен этот материал, — продолжил Маккейн, перед тем как вернуться к телефонному разговору, в то же время изучая листок, переданный ему одним из ночных дежурных. Никакой спеси и подковырок. Маккейн занимался тем, что умел делать лучше всего, а он умел произвести впечатление, когда надо было спасти большую сенсацию.
В игры он играл, только когда ему было скучно. А скучно становилось Маккейну легко и просто. Как и многим другим. Скука, помимо всего прочего, не способствует укреплению брачных уз. Мужчинам-то, в общем, легко. Они умеют перековывать своих женщин, вернее, женщины умеют становиться такими, какими их хотят видеть взявшие их в жены мужчины. Определенно женщинам приходится трудиться больше, в этом Джоанна нисколько не сомневалась.
Фрэнк Мэннерс работал за своим столом. Джоанна догадалась, что, уйдя из редакции даже раньше ее, он сидел в «Ноже» или в «Бродягах», тут же за углом. Сейчас Фрэнк деловито заканчивал телефонный разговор — не подумаешь, что крепко выпил. При всех «за» и «против» Джоанна знала его как профессионала высокого класса: писать репортажи и пить он бесспорно умел.
Он был слишком занят и поэтому на сей раз не говорил скабрезности и не третировал ее.
Когда Джоанна подошла к нему, он как раз театральным жестом положил трубку на место.
— Джеймс Мартин О’Доннелл, — объявил он. Предвкушение крупного материала, похоже, настолько захватило его, что он даже забыл о торжествующем тоне, который в данном случае Джо вполне простила бы. — Ребята из полиции Девона и Корнуолла взяли его в Лондоне и отправили прямиком в Эксетер. Обвинение еще не предъявили, но они, должно быть, уверены, раз так хозяйничают на территории лондонской полиции.
Джо не сводила с Мэннерса изумленного взгляда.
— Тот самый Джеймс Мартин О’Доннелл? — наконец спросила она.
— Тот самый, — ответил Фрэнк, и на этот раз в его голосе все-таки прозвучала торжествующая нотка.
«Не мудрено», — подумала Джоанна.
Мэннерс набрал номер дежурного редактора, другой рукой заправляя лист бумаги в пишущую машинку и уже печатая в верхнем правом углу: О’ДОННЕЛЛ.
Джоанна стояла в добрых четырех-пяти футах от стола, а этот ветеран отдела криминальной хроники прижимал телефонную трубку к самому уху, но она ясно услышала рев Маккейна: «Молодец, Фрэнк! Старик, все получилось! Теперь достаньте мне о нем все, ясно?»
Мэннерс принялся сочинять статью, и у Джо появилась минутка обдумать информацию, которую тот только что раздобыл. Во всей стране едва ли найдется журналист криминальной хроники, который не знает, кто такой Джеймс Мартин О’Доннелл, и то же можно сказать о зрителях и читателях, ну разве что кто-то никогда не смотрит телевизор и не читает газеты. О’Доннеллы были криминальной семьей с традициями. В пятидесятых-шестидесятых годах преступным миром Лондона правили Крейзы. К восьмидесятому году О’Доннеллы стали почти такой же большой семьей и окружили свое имя примерно такими же легендами. Джеймс Мартин, известный как Джимбо, был старшим сыном старого Сэма О’Доннелла и наследником его сомнительного трона. Еще раньше у Джоанны сложилось смутное впечатление, что с ним что-то не так. Но в чем дело, вспомнить ей не удалось.
Сэм был одним из немногих представителей лондонского преступного мира старой закалки. Без определенной сноровки криминальный мир в узде не удержишь. И что бы там ни говорили по поводу Сэма, трудно было не восхищаться им. В причастности к делу Дартмурского Зверя Джоанна заподозрила бы О’Доннеллов в последнюю очередь. Они проворачивали разные махинации и обделывали свои делишки, но не причиняли вреда гражданскому населению. Журналисты, полицейские, преступники — все говорят о гражданском населении. Бедняжка Анжела Филлипс как раз относилась к этому гражданскому населению. Однако ей причинили вред. И еще какой!