— Правда, немного неожиданная окраска, да? — уточнила Джоанна. — Заранее все обдумавший похититель и при этом извращенный насильник.
— О’Доннелл всегда был помешанным, — проворчал Филдинг. — И чуть что, пускает в ход кулаки. А молоденькие девчонки — его слабость. В управлении говорят, ему здорово повезло, что у него всего лишь один срок за изнасилование. В прошлом году у себя дома он особо гадко изнасиловал девчонку-подростка, и полиция уверена, что это был именно он. Но ни она сама, ни ее семья не стали заявлять, потому что боятся О’Доннеллов. Похищение Анжелы Филлипс спланировано и проведено по всем правилам. Наверное, сам Джимбо считает, что это дело ничем не отличается от всех тех, которые проворачивают остальные члены семьи. Сэм держит всех в ежовых рукавицах, да вы и сами знаете, и финансовые потоки у него все учтены. Похоже, Джимбо захотел доказать старику, что он уже большой мальчик. Но без сомнения, ублюдок давно собирался поразвлечься с Анжелой. И как только она попала ему в лапы, его истинная натура дала о себе знать.
— Вы присутствовали при аресте?
— Угу. Пришли на рассвете. Вошли и вышли. Босс сказал, что лондонскую полицию вмешивать не надо. И правильно. Я рад, что теперь Джимбо заплатит за все. По нему давно тюрьма плачет. Джо, да вы и сами все это знаете.
— Не важно, — ответила Джоанна. — Предъявлять обвинение будете вы?
— Угадали.
— Когда?
Вопрос на миллион долларов. Если О’Доннеллу собираются предъявить обвинение сегодня ночью, то весь ночной выпуск надо посвятить этой теме. Если нет, то в печать пойдут и какие-нибудь слащавенькие статейки Мэннерса. Конечно, заявлять о виновности семьи Джимбо в открытую нельзя, но можно сделать так, чтобы читатели узнали хотя бы минимум о сомнительной репутации О’Доннеллов и самостоятельно сложили два и два. В том числе и читатели «Комет», с ухмылкой подумала Джо. К тому же ее газета предоставит им немало фоновой информации, которую она почерпнула у Филдинга.
Детектив все это знал. В его обязанности входило общение с журналистами. Иногда у Джо складывалось впечатление, что в освещении преступлений в средствах массовой информации Филдинг разбирается не хуже, чем в том, как ловить преступников.
— Очень правильный вопрос. Завтра утром, — ответил он.
— Спасибо, Майк. Вы просто сокровище!
Когда Джоанна повесила трубку, у нее в ушах все еще звучал его голос.
— И я тоже сокровище, — похвалила она себя.
На следующее утро, как Филдинг и обещал, О’Доннеллу предъявили официальное обвинение в убийстве Анжелы Филлипс. Джимбо ненадолго появился в оукхэмптонском городском суде, там же его взяли под стражу. После этого газете, в общем-то, и не о чем было писать, пока не начнутся слушания, которые сами по себе многие считали формальностью.
Тем не менее через шесть недель Джоанна поехала в Девон, чтобы присутствовать на заседании суда. Она освещала это дело с самого начала, шаг за шагом, и хотела собственными глазами увидеть его финал.
Оукхэмптонский городской суд размещался в неряшливом белом бунгало, приткнувшемся на северной окраине города, прямо за супермаркетом, как раз там, где встречаются реки Уэст- и Ист-Оукмент. В Эксетер О’Доннелла привезли из девонской окружной тюрьмы в черном микроавтобусе с зарешеченными окнами. Он вылез у входа в здание суда, большой, грубый, широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим. На нем были полувоенные брюки и облегающая черная футболка, выгодно подчеркивающая мускулистый рельеф его торса. На бицепсе левой руки Джимбо виднелась крупная безобразная татуировка грудастой молодой женщины. На одной груди у нее было написано «любовь», на другой — «ненависть».
О’Доннелла явно не сломило то, что с ним случилось. Он высоко держал голову, хотя из толпы выкрикивали в его адрес проклятия. Его обесцвеченные перекисью, коротко стриженные волосы тускло блестели в лучах осеннего солнца, а глаза тяжело смотрели из-под нависших бровей. Такой не станет отсиживаться в кустах. Повсюду теснились машины — на парковке позади здания суда, на дороге за ним и даже на парковке супермаркета, и настроение собравшихся людей нельзя было назвать благодушным. Впрочем, ничего другого и не ожидалось: сегодня предъявляли обвинение в таком жутком преступлении. Толпа жаждала крови. Большинство в правительстве и в управлении полиции — и слава богу, подумала Джоанна — были против возвращения смертной казни. Если бы толпа добралась до О’Доннелла, без сомнения, его разорвали бы на месте.
Джоанна прикинула, что у здания суда собралось человек пятьсот. В основном простые фермеры, которые гораздо уютнее чувствовали себя верхом на лошади или у ворот своих угодий. Но сейчас, когда Джеймс Мартин О’Доннелл, надежно скованный наручниками с двумя полицейскими по бокам и окруженный еще полудюжиной, начал свое короткое путешествие в зал суда, они во весь голос кричали ему: «Грязный убийца!»
«Если бы он склонил голову или хотя бы опустил взгляд, люди бы так не завелись», — подумала Джоанна.
Дюжина фотографов засверкала вспышками и защелкала затворами фотоаппаратов, и О’Доннелл обвел толпу холодным взглядом, агрессивным, высокомерным, презрительным. Затем общий шум недовольства прорезал яростный крик. Какой-то человек, прорвавшись сквозь полицейский кордон, набросился на Джимбо. Огромные плечи обвиняемого задергались — он пытался защититься от нападавшего, а тот вцепился ему в лицо, стараясь добраться до глаз. Трое крепких полицейских схватили нападавшего и оттащили прочь. Джо стояла на ступенях здания суда, прислонившись спиной к стене, и отлично видела всю сцену. Она едва успела разглядеть лицо обидчика, но была почти уверена, что это Джереми Томас, парень Анжелы Филлипс. Глупый мальчишка, подумала Джоанна. Хотя его тоже можно понять: Джереми не только потерял свою девушку, да еще при таких жутких обстоятельствах, но и его самого подозревали в убийстве Анжелы.
Толпа разошлась еще больше. О’Доннелл замотал головой, когда полицейские потянули его за наручники, понуждая быстрее пройти в здание. Со стороны можно было подумать, что поклонники не дают прохода кинозвезде. На самом же деле этого человека обвиняли в совершении одного из самых зверских убийств. Джоанна заметила на лице О’Доннелла тоненькую струйку крови, — к великому удовольствию толпы, напавшему все же удалось его основательно поцарапать.
«Наверное, даже смертная казнь до конца не удовлетворила бы тех, кто пришел сюда сегодня, — думала Джоанна. — Особенно если убийцу казнили бы гуманным способом и не публично. Смерть на виселице еще туда-сюда, но всего лучше излюбленный старый китайский способ — ножом по горлу. Если у правительства появляется проблема с популярностью, ему стоит задуматься об этом».
Джо с трудом пробралась в зал заседаний. Конспектировать нападение на О’Доннелла она не стала, иначе пропустила бы начало заседания, да и необходимости в этом пока не было: до сдачи статьи у нее оставалась уйма времени. Стоя на ступеньках снаружи, Джоанна краем глаза заметила Майка Филдинга, на сей раз в бежевом льняном костюме, — похоже, детектив обожает льняные костюмы. Тщательно подобранный галстук сочетался и с красно-коричневой шелковой рубашкой, и с костюмом. На лице Филдинга, как всегда, сияла самодовольная улыбка. Джоанна не знала ни одного полицейского, который одевался бы так стильно. Что же касается его самодовольства, она очень надеялась, что все в пределах допустимого. Преступление было неординарное, и Джимбо О’Доннелл — не обычный подозреваемый. Определенно он не был банальным сексуальным маньяком. Он был другой. И защита в суде у него тоже была другая. Джо уже знала, что Джимбо защищает команда лучших адвокатов.