Что ей со всем этим делать? Она сидела на полу, ноги вытянуты, и глаз Берит с изрезанной фотографии смотрел прямо на нее. Она схватила этот глаз и сунула в самый низ кучи.
Зазвонил телефон, она больше не осмеливалась выдернуть шнур, думала про Тора Ассарсона и про детей Берит. Она к их услугам, веселая и верная подруга.
Она напряженно ответила, назвала свое полное имя.
– Любимая моя, дорогая!
Ханс-Петер.
– Я так боялся, что ты отключила телефон.
– Нет...
– Я соскучился, все мое тело по тебе тоскует, моим ладоням не хватает тепла твоего тела, я хочу увидеть тебя, обнять тебя.
– О, Ханс-Петер...
– Что с тобой? У тебя такой голос... Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего.
– Ты уверена?
– Да, да. Ты сегодня работаешь?
– Конечно. Но только вечером. Если можно, я приеду к тебе, прямо сейчас!
– Я не могу, я занята. – Она замерзла от своего собственного голоса.
– А когда сможешь? – В его голосе звучало разочарование.
– Я тебе сама позвоню.
– Вот как?
– Милый Ханс-Петер, я должна сначала кое-что сделать, я не могу сейчас рассказать. Но я тебе позвоню.
– Я не знаю, буду ли я дома.
– Понятно. Но я попытаюсь. Я должна сейчас закончить, извини.
Жюстина положила трубку. Она не думала, что так получится. Она закрыла руками глаза и всхлипнула.
Может, сжечь сумку? Нет. Слишком рискованно. Поскуливая, она бродила по комнате, что делать, что же ей делать? Потом вспомнила: свалка в районе Риддерсвика. Вот оно! И как она раньше об этом не подумала. Она очень устала, голова закружилась, когда она спустилась в подвал. Там она отыскала рулон черных мусорных пакетов, сунула сумку и клочки в один из них, завязала. Побродила еще по комнате, проверила, нет, следов больше нет. Оделась и вышла из дома.
* * *
Она беспокоилась, что кто-нибудь заинтересуется, что в мешке. Какой-то мужчина в комбинезоне безразлично посмотрел на нее, но она все же сказала:
– Все это можно сжечь, куда мне это положить?
Он ткнул пальцем на один из контейнеров.
– Спасибо, – сказала она.
И, уже возвращаясь к машине, добавила:
– Хорошего дня вам.
Он пробормотал что-то неразборчивое.
* * *
Вернувшись домой, она тут же набрала номер Ханса-Петера. Естественно, он не ответил. Ее беспокойство быстро переросло в отчаяние. Она пошла в ванную и сильно накрасилась, жирно подвела глаза, наложила тени. Надела юбку, кофту и толстые шерстяные чулки. Нога после ночной передышки почти не болела, хотя опухоль и не сошла до конца.
Нужно еще раз позвонить, нет, он обижен, задет. Он не ответит, хоть целый день названивай. Возможно, он из тех, кто долго помнит обиду, и она хорошо понимает его.
Кто-то стоит у двери... Он? На крыльце и вправду стоял мужчина, она видела его силуэт сквозь молочно-матовое стекло. Похож на Ханса-Петера... неужели он?
Но это был не Ханс-Петер.
Она поняла, кто это.
Тор, это был Тор, муж Берит.
– Вы Жюстина, не так ли?
Он выглядел измотанным, на подбородке пробивалась щетина, глаза маленькие, мутные.
– Входите, – тихо сказала она.
Он стоял в передней и осматривался.
– Значит, она была здесь в субботу. Я пытаюсь поставить себя на ее место, представить, как она рассуждала, что делала.
– Да...
– Куда вы потом пошли?
– Наверх, по-моему. Мы там долго сидели и разговаривали.
– Тогда давайте тоже поднимемся.
Она двинулась по лестнице, держась за перила, нога снова разболелась, он заметил, что она хромает, но ничего не сказал.
– Может, хотите кофе?
– Я не хочу кофе, я ничего не хочу.
Птица примостилась на спинке стула, на котором сидела Берит. При виде незнакомого человека она закричала. Тор Ассарсон дернулся.
– Ох, а это еще что, мать твою?
– Все спрашивают, – устало произнесла она. – Всего лишь птица, мое домашнее животное.
Он остался стоять в дверях. Жюстина вытянула руку, птица перелетела на нее, оттолкнулась и принялась нарезать круги под потолком, затем уселась на книжном стеллаже, на самой верхотуре.
Тор Ассарсон прикрывал голову руками.
– Как можно держать дома такое?
Она промолчала.
– Вы позволите сесть? Или еще будут сюрпризы?
Жюстина уже раскаивалась, что впустила его в дом. Он был раздражен, зол и явно пребывал в шоке.
Она опустилась на краешек стула.
– Вы здесь сидели? – спросил он.
– Да, думаю, здесь.
– Мы с Берит женаты много лет. И только теперь я осознал, что она стала частью меня. Понимаете? Но теперь уже поздно!
– Вы почты дождались? – спросила Жюстина.
– Да. Но там ничего не было. К тому же вот что я нашел. – Тор сунул руку в карман и вытащил паспорт, с силой швырнул на стол. – Значит, она никуда не уехала. Во всяком случае, из страны она не уезжала.
–А как же Европейский союз, все такое... разве в этих странах паспорт нужен?
– Думаю, нужен.
– Да... я боюсь, что ничем не могу вам помочь.
– Вы дружили, когда учились в школе? Были закадычными подружками или как это называется?
– Не могу этого сказать.
– Да, я догадался из слов Берит. Из ее намеков. Вас в школе травили, да? Хотя в те времена это не называлось травлей? Над вами издевались?
– Иногда приходилось тяжело. Но я ведь не ходила и не думала об этом постоянно, к тому же столько времени прошло.
– Она намекнула, что хочет поговорить с вами об этом. Знаете, ей это покоя не давало.
– Да?
– Так она с вами поговорила о том времени, хоть что-нибудь сказала?
Голова у Жюстины шла кругом. Что она должна ответить, какой ответ будет правильным?
– Она сказала, что не всегда была ко мне добра.
– Именно так сказала?
– Вроде бы да.
– А вы что ответили?
– Я не помню... думаю, сказала, что и сама была не ангел.
Она сидела сгорбившись, разглядывая его рубашку: воротник мятый, галстука нет.
– Мальчики, – глухо проговорил он. – Что я им скажу?