— Это мерзавец становится все наглее, Мария. И он определенно шлет нам какой-то сигнал. — Фабель махнул рукой в сторону деревьев, но было ясно, что он имеет в виду нечто такое, что располагалось за ними. — Это место можно увидеть из Полицайпрезидиума. Сейчас мы находимся от него точно к югу. Купол планетария виден с верхних этажей нашего здания. Парень нагло разгуливает буквально перед нашими глазами.
Мария скрестила руки на груди и, чуть склонив голову набок, сказала:
— Что же, на сегодняшний день нашим главным подозреваемым является Ольсен, и мы его почти схватили. Не исключено, что выбором этого места он действительно хочет нам что-то сообщить. Мы подобрались близко к нему, а он подобрался к нам. Как вы правильно заметили, тело оставлено почти рядом со штаб-квартирой полиции.
— Все возможно. Впрочем, нельзя исключать того, что выбор места имеет отношение к истории.
— Истории городского парка?
— Не обязательно, — покачал головой Фабель. — Мы находимся в Винтерхуде. Очень древнее место, Мария. Здесь еще в незапамятные времена существовала стоянка людей каменного века. Скорее всего соседство Полицайпрезидиума имело для него главенствующее значение, но, помимо этого, определенную роль могли сыграть какие-то факты в истории Винтерхуде. — В свою бытность студентом Фабель проводил много времени в городском парке в обществе множества книг. Никто точно не знал происхождение названия «Винтерхуде», но слово «худ» на старинном нижненемецком диалекте означало «защищенное место». Здесь, на этой земле, где люди непрерывно обитают вот уже шесть тысяч лет, Фабель всегда чувствовал себя на удивление комфортно и спокойно. Ему казалось, что в этом проявляется его связь с историей, которую он изучает.
— Или, — сказала Мария, — это соответствует тому ландшафту, какой он рисовал в своих фантазиях.
Фабель хотел ответить Марии, но не успел, поскольку увидел, как, проехав прямо по траве, у полицейской палатки за полицейским кордоном остановился «Мерседес-4Х4». Из машины выбрались два человека. Фабель сразу их узнал.
— Вот дерьмо… — бросил Фабель, вовсе не обрадовавшись точности своего радара, заранее возвещавшего о неизбежном появлении «больших шишек». — Для полного счастья нам только этого не хватало.
Оба вышедших из «мерседеса» мужчин прямиком направились к Фабелю и Марии. Первому из них было лет за пятьдесят. Его очень коротко остриженные волосы успели почти полностью поседеть, так же как и борода, в которой, впрочем, присутствовали забавные вкрапления ее прошлого, имевшего цвет сливочного масла. На мужчине был светло-серый костюм, который он нес на себе с таким видом, словно это был полицейский мундир.
— Доброе утро, герр криминальдиректор, — приветствовал своего босса Фабель. Звали босса Хорст ван Хайден.
Второй прибывший на «4X4» человек был ниже ростом и значительно более тучным, нежели ван Хайден. Его розовые щеки были гладко выскоблены. Фабель, узнав министра внутренних дел земли Гамбург, приветствовал высокое начальство коротким кивком.
— Здравствуйте, министр Ганц…
— Доброе утро, криминальгаупткомиссар Фабель, — сказал ван Хайден и, указав кивком головы на полицейскую палатку, спросил: — Это правда?
— Что вы имеете в виду, герр криминальдиректор? — в свою очередь спросил Фабель, хотя прекрасно понимал, что хотел узнать босс, — у него не было ни малейшего желания вдаваться в детали следствия в присутствии министра Ганца, с которым ему уже приходилось иметь дело.
Ганц сделал успешную карьеру в политике и теперь как министр внутренних дел отвечал за вопросы безопасности и борьбу с преступностью в городе. Создавалось впечатление, что в тех случаях, когда происходило громкое, ставящее в неловкое положение правительство земли Гамбург преступление, он считал виновной в этом преступлении полицию.
На физиономии ван Хайдена, которая и в самые лучшие времена не отличалась ясностью, сгустились тучи.
— Соответствует ли истине, герр криминальгаупткомиссар, сообщение, что этим утром обнаружено тело известной модели Лауры фон Клостерштадт?
— Мы пока не имели возможности провести формальное опознание, герр криминальдиректор, — сказал Фабель, со значением покосившись на Ганца. — И пока мы это не сделаем, я самым решительным образом настроен воздерживаться от каких-либо заявлений публичного характера.
И без того розовое лицо министра обрело темно-красный колер.
— Я, герр Фабель, присутствую здесь не только в личном качестве, но и как министр. Да, я друг семьи. И очень старый, поверьте. И как друг присутствовал на приеме, который был устроен в прошлую субботу по случаю дня рождения Лауры. Я знаком с Питером фон Клостерштадтом много лет. Если здесь, к несчастью, обнаружено тело его дочери, я мог бы лично сообщить об этом семье. — Он немного подумал и с некоторым, как показалось Фабелю, смущением произнес: — Я даже мог бы провести идентификацию тела, если вы того пожелаете.
— Прошу прощения, герр министр, но пока это закрытое для всех посторонних место преступления. Я верю, что вы войдете в наше положение. Некоторые могут посчитать ваше присутствие рядом с телом… несколько неуместным.
— Фабель… — произнес ван Хайден скорее умоляющим, нежели угрожающим тоном.
— Да, — вздохнул Фабель. — Это, судя по всему, тело Лауры фон Клостерштадт. Точное время и причина смерти нам пока неизвестны, но нет сомнения в том, что мы имеем дело с преступлением. — Он выдержал паузу, а затем продолжил: — Более того, мы практически не сомневаемся в том, что она пала жертвой серийного убийцы, который до этого отнял три, а возможно, и четыре жизни.
Лицо ван Хайдена помрачнела еще сильнее, а Ганц, словно не веря своим ушам, потряс головой:
— Но как это могло случиться? Как подобное могло произойти с Лаурой?
— Я не совсем вас понимаю, герр Ганц. Неужели вы хотите сказать, что занимающий столь высокое положение в обществе человек не может стать жертвой преступления? Убивают, увы, не только безымянных продавщиц, разве не так?
— Хватит! — взорвался ван Хайден, которому надо было совсем немного, чтобы выйти из Себя.
Ганц поднял руку и остановил криминальдиректора.
— Все в порядке, Хорст. — На круглом лице министра не было ни грана враждебности. — Дело не в том, герр Фабель. Совсем не в том. Ведь я крестный отец Лауры… или, вернее, был таковым. Я знал ее с того времени, когда она была крошкой.
— Простите, герр Ганц. Я повел себя неправильно. Вы сказали, что видели ее в субботу?
— Да. На праздновании ее дня рождения. Тридцать первая годовщина. Прием проходил на вилле Лауры в Бланкенезе.
— Собралось много людей?
— О да. Более ста гостей. Может быть, даже сто пятьдесят.
— Не случилось ли во время приема чего-то необычного? Каких-либо инцидентов?
— Там собралось высшее общество, герр Фабель, — с невеселым смешком произнес Ганц. — Подобные мероприятия основательно планируются, и эти планы тщательно претворяются в жизнь. Там все расписано по пунктам, начиная с общения с нужными людьми и кончая заключением сделок. Нет, нет, никаких инцидентов во время приема не было.