Солнце, прорвавшись сквозь дымку, заливало девственно-чистые стены вилл своим теплым светом. «Интересно, сколько тайных комнат и темных секретов скрывается за этими элегантными фасадами?» — спрашивал себя Фабель, направляясь к машине. Открыв на ходу мобильник, он сказал:
— Мария? Говорит Фабель. Я хочу, чтобы ты покопалась в прошлом Герхарда Вайса. Узнай о нем все, что можно…
20.00, вторник 30 марта. Клиника Марияхильф, Хаймфельд, Гамбург
— Прости, мутти, но этим вечером я не смогу у тебя задержаться. Мне предстоит еще множество дел. В последние дни я очень, очень занятой мальчик. — Он придвинул стул еще ближе к кровати, с заговорщицким видом огляделся и зашептал ей в ухо: — Я сделал еще одно дело. Еще один рассказ воплотился в жизнь. Она была такой печальной. Я увидел грусть в ее прекрасных глазах, когда она впускала меня в свою большую и совершенно пустую виллу. Принцесса в башне из слоновой кости. Я оказал ей огромную услугу, мутти. Поверь, я не хотел, чтобы она страдала. А теперь, как ты понимаешь, мне надо подготовиться к твоему возвращению домой. Это добавляет мне хлопот.
Он помолчал, погладил волосы старой женщины и продолжил:
— Но зато ты будешь очень, очень страдать. Обещаю.
Из коридора донеслись звуки шагов — дежурная сестра совершала обход. Он откинулся на спинку стула и молча ждал, когда шаги затихнут. Как только за дверью воцарилась тишина, он снова склонился к уху старухи и зашептал:
— Я творю чудеса, мамочка. Я снова возвращаю их в детство. И эти драгоценные моменты, которые предшествуют смерти, я делю с ними. Все, чем они стали, исчезает… Годы их взрослой жизни куда-то уходят, и они вновь становятся крошечными испуганными детишками. Потерянными, пребывающими в страшном ужасе душами, совершенно не понимающими, что с ними происходит.
Он снова замолчал, и в больничной палате повисла тишина, нарушаемая лишь отголосками негромкой веселой беседы, происходившей дальше по коридору и в совершенно иной вселенной. Немного выждав, он продолжил:
— Ко мне приходили полицейские, мутти. Они очень, очень глупые люди. Им кажется, что у них имеются ответы на все, а на самом деле они ничего не знают. Они не представляют, с кем имеют дело, и им меня никогда не поймать. — Сын негромко хихикнул и продолжил: — По крайней мере они не схватят меня до тех пор, пока мы вместе с тобой хорошенько не повеселимся. Скажи, мамочка, что тебя больше пугает: то, что ты умрешь, или то, что ты умрешь недостаточно быстро? Скажи, страшит ли тебя боль? Сама мысль о ней? Боль будет чудовищной. Я могу обещать, что боль будет очень, очень сильной. И это время, мутти, приближается… Срок почти наступил.
14.45, воскресенье 11 апреля. Пезельдорф, Гамбург
Фабель лежал, вслушиваясь в ровное глубокое дыхание Сусанны. Ее пребывание в его доме с каждым разом приносило Фабелю все больше и больше успокоения. Когда она находилась рядом с ним в постели, его почти не преследовали кошмары. Создавалось впечатление, что ее присутствие благотворно влияет на его сон. Но этой ночью ему было не до сна. В его мозгу беспрестанно кружились тревожные мысли. Дел становилось все больше. Расследование разрасталось, как раковая опухоль, давая метастазы даже в тех немногих оазисах души, которые Фабель пытался сохранить для личной жизни. Количество пунктов в его мысленном списке нерешенных дел непрерывно возрастало. Мама старела. Дочь взрослела. Ни та, ни другая не получала от него того внимания, которого заслуживала. Его отношения с Сусанной были хорошими, но по-прежнему оставались неопределенными. Фабель понимал, что настало время решений, но и на это у него не было ни времени, ни сил. И вдруг одна простая мысль острой болью отозвалась в его сердце — он подумал, что может ее потерять.
В последние несколько дней Фабель много раз звонил матери, но этого ему было мало. Необходимо выкроить время, чтобы съездить в Норддейч повидаться с мамой. Лекс, капитулировав перед коммерческой необходимостью, вернулся в Силт управлять своим рестораном. Мама твердила, что способна более чем успешно о себе позаботиться, но Фабель хотел лично в этом убедиться. Он поднялся и некоторое время сидел на краю кровати. Ему казалось, что все, к чему бы он ни обратился, громогласно требует его внимания. По крайней мере ему удалось заполнить пробел в своей команде. Но даже здесь возникли проблемы. Анна уже начала вводить Хенка Германна в курс дела, однако несколько неортодоксальный подход Фабеля к вербовке кадров вынудил ощетиниться некоторых бюрократов из полиции Гамбурга. Выдернуть Хенка из рядов патрульной полиции было технически несложно, поскольку полицайкомиссар Германн получил необходимую подготовку в Школе полиции, расположенной по соседству с Полицайпрезидиумом. Но поскольку патрульно-постовая служба Гамбурга постоянно испытывала дефицит офицеров, Фабель понимал, что, прежде чем перевести Германна на постоянную работу в Криминальную полицию, ему придется выдержать серьезную битву. Пока удалось получить Германна лишь «взаймы» до конца расследования, и Германну срочно следовало акклиматизироваться в команде. Притирка новых членов всегда проходит нелегко, а в данном случае Фабеля тревожило и то, как Анна Вольф сработается с новым партнером. В его команде Анна всегда была своего рода неуправляемой ракетой, и ее импульсивность прекрасно иллюстрировала учиненная ею скоростная мотоциклетная гонка. По правде говоря, Фабель не очень старался ее сдерживать. Типичный для Анны интуитивный и импульсивный подход к расследованию открывал иногда такие стороны дела, мимо которых проходили все остальные члены команды. Но она нуждалась в противовесе, которым вплоть до своей гибели выступал Пауль Линдерман. Но и тогда, говоря по правде, между партнерами иногда возникали серьезные трения. Фабель надеялся, что теперь, когда Анна приобрела больше опыта и стала более зрелым работником, ее партнерство с Хенком Германном будет сравнительно безболезненным. Однако припомнив тот мрачный вид, с которым Анна встретила известие о назначении Германна, Фабель решил, что серьезного разговора с подчиненной ему не миновать.
Расследование, похоже, вышло из-под контроля. Ольсен словно исчез с лица земли. Вот уже более недели он ухитрялся избегать ареста. Три первых — и особенно двойное в природном парке — убийства заинтересовали прессу не более, чем обычно бывает в таких случаях. Однако со смертью Лауры фон Клостерштадт все радикальнейшим образом изменилось. При жизни Лаура занимала высокое положение в обществе, была красива и знаменита. После убийства эти три элемента образовали взрывчатую смесь, и ее трагическая гибель стала для всей журналистской братии событием номер один. Столь необходимая при любом расследовании секретность была нарушена. Фабель не сомневался, что Хайден делится всей информацией с Ганцом. Министр, конечно, не хотел раздувать пламя общественного интереса к расследованию, но в то же время слишком опрометчиво делился сведениями со своим ближайшим окружением. В итоге получалось, что информация могла утекать из десятков, если не сотен источников. Одним словом, включив несколько дней назад телевизор, Фабель узнал, что полиция Гамбурга ведет розыск «Сказочного убийцы». На следующий день он видел интервью Герхарда Вайса телевизионной программе «Гамбургский журнал». Продажи его книги, похоже, взлетели за ночь под облака, и писатель с гордостью заявил, что полиция Гамбурга обращалась к нему за советом.