— Это логично, Фабель, — кивнул Ульрих.
К Фабелю подбежал патрульный:
— Вас вызывают по рации, герр гаупткомиссар. Кто-то только что сообщил о скальпированном трупе. В паре кварталов отсюда.
Мария отпустила руку Фабеля.
— А вот это для тебя, шеф.
11.00. Шанценфиртель, Гамбург
Патрульные уже прибыли на место, и первое, что они сделали, — вывели Франца Брандта из той комнаты, где он обнаружил тело своей матери. Когда Фабель туда добрался, Брандт все еще пребывал в сильнейшем шоке. Ему было лет тридцать, но выглядел он моложе. И первое, что обращало на себя внимание в его внешности, — грива длинных густых ярко-рыжих волос, падающих на бледное веснушчатое лицо. Большая комната, куда его перевели, представляла собой одновременно спальню и кабинет. Книжки на полках напомнили Фабелю кабинет Грубера: тут оказалось множество учебников по археологии, палеонтологии и истории.
А еще на стене висел большой плакат с изображением болотной мумии из Ной-Верзена. Рыжий Франц.
— Сочувствую вашей утрате, — произнес Фабель. Он всегда испытывал неловкость в подобных ситуациях, несмотря на многолетний опыт. Он искренне сочувствовал родным жертвы и неизменно отдавал себе отчет, что имеет дело с разбитыми жизнями. Но прежде всего Фабель также находился здесь, чтобы делать свою работу. — Насколько я понимаю, это ваша комната? — спросил он. — Вы постоянно приживаете здесь, с вашей матерью?
— Ну, если это можно назвать постоянным. Я часто уезжаю на раскопки. Обычно я много путешествую.
— Ваша мать вела бизнес дома? — уточнил Фабель. — Чем именно она занималась?
Франц Брандт горько рассмеялся:
— Терапией «Нью эйдж» главным образом. Полная чушь, если честно. Сомневаюсь, что она сама в это верила. Преимущественно на сеансах речь шла о реинкарнации.
— О реинкарнации? — Фабель неловко подумал о Гюнтере Грибеле и его исследованиях в области генетической памяти. Может, тут есть какая-то связь? А потом он вспомнил: Мюллер-Фойт упоминал женщину, входившую в «Группу Геи». Он достал блокнот и быстро пролистал записи. Вот оно: Беата Брандт. Фабель посмотрел на сидевшего перед ним бледного молодого мужчину. Тот был на грани срыва. Фабель еще раз окинул взглядом помещение, и его взгляд снова остановился на плакате. — Этот джентльмен мне знаком… — проговорил Фабель, улыбнувшись. — Он из Восточной Фризии, как и я. Забавно, но в последнее время он постоянно мне попадается. Синхрония или что-то в этом роде.
Брандт слабо улыбнулся:
— Рыжий Франц… Это было мое прозвище в университете. Из-за волос. И еще поскольку все знали, что он моя любимая болотная мумия, если вы понимаете, о чем я. Это Рыжий Франц вдохновил меня стать археологом. Впервые я прочел о нем еще в школе, и мне стало интересно узнавать о жизни наших пращуров. Узнавать, как они жили на самом деле и как умирали.
Он замолчал и повернулся к двери гостиной, где лежала его мать. Фабель положил руку ему на плечо.
— Послушай, Франц… — мягко и спокойно заговорил Фабель, — я знаю, как тебе сейчас трудно. И знаю, что ты сейчас потрясен и испуган. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов о твоей матери. Необходимо поймать маньяка, прежде чем он доберется еще до кого-нибудь. Ты готов?
Брандт посмотрел на Фабеля совершенно дикими глазами:
— Почему?.. Почему он сделал… это… с моей мамой? Что все это значит?
— Я пока не могу дать ответ, Франц.
Брандт глотнул воды, и Фабель заметил, что у него дрожит рука.
— Твоя мать имела какое-нибудь отношение к городу Норденхам?
Брандт отрицательно покачал головой.
— А ты не знаешь, в молодости она не увлекалась политикой?
— Какое это имеет значение?
— Мне просто нужно знать. Это может иметь отношение к мотивам убийцы.
— Ну да, увлекалась. Защитой окружающей среды. И участвовала в студенческих движениях. В основном в семидесятых и начале восьмидесятых. Защитой окружающей среды она до сих пор занималась.
— Она не была знакома с Гансом Йохимом Хаузером или Гюнтером Грибелем? Эти имена тебе ни о чем не говорят?
— С Хаузером — да. Мама хорошо его знала. Раньше, я имею в виду. Они оба участвовали в антиядерных протестах, а позже в движении «зеленых». Хотя не думаю, что в последние годы она виделась с Хаузером.
— А Гюнтер Грибель?
Брандт пожал плечами:
— Не могу сказать, что слышал когда-нибудь это имя. Она точно никогда его не упоминала. Но с уверенностью сказать, что она его не знала, я не могу.
— Послушай, Франц, буду с тобой откровенен, — сказал Фабель. — Я не знаю, одержим этот маньяк жаждой мести или просто имеет что-то против людей определенных политических взглядов из поколения твоей матери, но между всеми жертвами, включая твою мать, наверняка есть какая-то связь. Если я прав, она могла уловить связь между убийствами Хаузера и Грибеля. Ты не замечал ничего странного в ее поведении за последние несколько недель? В частности, после сообщения в прессе о первом убийстве, Ганса Йохима Хаузера?
— Да уж конечно, она отреагировала на это. Как я сказал, в прошлом она работала с Хаузером и была потрясена, когда прочла о том, что с ним сделали. — В глазах Брандта появилась боль, словно он вдруг осознал, что говорит о том же самом жутком способе убийства, который применили и к его собственной матери.
— А следующие убийства? — Фабель не хотел, чтобы Брандт отвлекался. — О них она упоминала? Или, быть может, они ее весьма встревожили?
— Не могу сказать. Я около трех недель провел на раскопках. Но сейчас, раз уж вы упомянули об этом, я припоминаю: последние несколько дней она была какой-то тихой и отстраненной.
Фабель пристально поглядел на молодого человека:
— Это ты обнаружил тело матери сегодня утром, когда спустился к завтраку?
— Да. Вчера я пришел поздно и сразу лег спать. Думал, мама уже спит.
— Насколько поздно?
— Примерно в половине двенадцатого.
— И в гостиную не заходил?
— Конечно, нет. Если бы зашел, то увидел бы маму… вот такой. Тогда я сразу позвонил бы вам.
— А где ты был вчера до одиннадцати?
— В университете, писал кое-что.
— Тебя кто-нибудь видел? Извини, Франц, но я должен это спросить.
Брандт вздохнул:
— Ну, я видел доктора Шевертса мельком. Вот и все.
И тут все сразу стало на свои места. Фабель вспомнил, где уже встречал этого парня.
— Надо же! А я никак не мог сообразить. Это ведь ты обнаружил мумифицированное тело на стройплощадке в Хафенсити.
— Угу, — тускло ответил Брандт. Его мысли явно были заняты не размышлениями о том, где он раньше видел детектива, расследующего жестокое убийство его матери.