Book.

Базар уже закрылся, но с площади еще не убрали телеги. Их владельцы задержались в таверне за игрой в кости и кружкой пива. За одну монету деревенский мальчуган накормил лошадь путника овсом и напоил водой.

Войдя в теплую людную таверну, Уберт поморщился от запаха перебродившего эля, пота, мочи и гула пьяных голосов. Он погрел онемевшие руки у огня и попросил кувшин вина. Жители торгового Тисбери привыкли к иноземцам, их не удивил сильный итальянский акцент. Мужчины по-приятельски пригласили гостя за свой стол и начали расспрашивать, откуда он и зачем приехал в их город.

За час Уберт опустошил три кувшина вина и узнал все, о чем просил Иосиф.

Сестра Магдалина обычно обходила монастырь размеренным шагом: не слишком медленно, чтобы не терять драгоценного времени, но и не слишком быстро, чтобы не создалось впечатление, будто на земле есть что-то важнее размышлений о Боге.

Сегодня сестра забыла обо всем и побежала. За несколько теплых дней снег на дорожках подтаял, образовав рыхлую нескользкую корку.

Иосиф с Паулином встретили замерзшего и уставшего после долгой дороги Уберта в скриптории, предусмотрительно отправив писцов в церковь. Выслушав каменотеса, Иосиф угрюмо поблагодарил его, благословил и велел идти в деревню.

Рассказ Уберта был прост и краток.

На восьмой день декабря — три дня назад — в городе Тисбери в семье кожевника Вуфа и его жены Инфлед родился сын. Мальчика назвали Сигберт.

Новость не удивила Иосифа с Паулином; можно сказать, они ее ждали. Что еще предскажет немой мальчик, рожденный мертвой матерью, который без обучения мог писать буквы и цифры?

Когда Уберт ушел, Паулин сказал Иосифу:

— Определенно Октавий — седьмой сын. Он обладает сверхчеловеческой силой.

— Кто наделил его ею? Бог или дьявол? — дрожа от страха, спросил Иосиф.

Паулин открыл рот, но не успел ответить. Сестра Магдалина без стука ворвалась в комнату.

— Брат Отто сказал, что вы здесь, — запыхавшись, сообщила она и захлопнула дверь.

Иосиф с Паулином заговорщически переглянулись.

— Да, мы здесь, сестра, — кивнул Иосиф. — Что стряслось?

— Вот! — Магдалина взмахнула рукой со свитком пергамента. — Одна из сестер нашла в детской спальне под матрасом Октавия. Похоже, он украл рукопись из скриптория. Посмотрите-ка!

Иосиф развернул пергамент. Паулин заглянул ему через плечо.

Просмотрев первый лист, Иосиф взглянул на Паулина. Почерк Октавия!

— Это на древнееврейском, я узнаю буквы, — воскликнул Паулин, показав на одну из строк.

— Ну? Вот видите, мальчишка украл рукопись!

— Вы лучше присядьте, сестра, — тяжело вздохнув, попросил Иосиф.

— Не хочу я сидеть! Мне нужно знать, украл или нет. А если украл, наказать его!

— Прошу, сестра, сядьте!

Магдалина неохотно присела на скамью у стола.

— Естественно, пергамент украли… — начал Иосиф.

— Дрянной мальчишка! Я так и знала! Но что здесь написано? Какой-то странный список…

— Имена, — ответил Иосиф.

— На разных языках, — добавил Паулин.

— Зачем его составили? И при чем тут Освин? — с подозрением проговорила Магдалина.

— Освин?! — переспросил Иосиф.

— Да, на второй странице.

Побледнев, Иосиф развернул второй лист.

— О Господи!

Паулин, вскочив, отвернулся, чтобы Магдалина не заметила ужаса на его лице.

— Кто из братьев это написал? — допытывалась сестра.

— Из братьев — никто.

— Как так?! Кто же тогда?

— Мальчик… Октавий.

Иосиф сбился со счета, сколько раз крестилась сестра Магдалина, пока Паулин рассказывал об Октавии и его удивительных способностях. Когда он закончил, все трое замолчали, беспокойно переглядываясь.

— Бесспорно, это происки дьявола! — первой нарушила молчание Магдалина.

— Почему же? Может быть, наоборот, — возразил Паулин.

— О чем ты?!

— Божественное знамение. — Паулин старательно подбирал нужные слова. — Согласитесь, ведь Господь решает, когда ребенку родиться и когда призвать душу к себе. Бог слышит каждого, кто обращается к нему с молитвой. Видит, как малая птица падает с высоты на землю. Октавий не похож на других детей. Как он родился, как ведет себя… Откуда нам знать: может, мальчик — орудие в руках Господа? Перо, записывающее, когда приходят в этот мир и уходят дети Отца нашего…

— А вдруг он седьмой сын седьмого сына? — прошептала Магдалина.

— Возможно… Мы все слышали эту легенду, но кто хоть раз встречал седьмого сына седьмого сына? Тем более рожденного седьмого числа седьмого месяца 777 года! Почему он обязательно должен быть дьявольским отродьем?

— Я не вижу никаких страшных последствий, — осторожно вставил Иосиф.

Страх Магдалины сменился раздражением.

— Если то, что вы говорите, правда, то наш дорогой аббат сегодня умрет! Молю Бога, чтобы это было не так. И вы еще утверждаете, что знания Октавия не от дьявола! — Магдалина выхватила пергамент из рук Паулина. — У меня нет секретов от аббата! Он должен услышать об этом. И он… только он один может решить судьбу мальчишки!

Магдалина решительно вскочила. Ни Паулин, ни Иосиф даже не пытались ее остановить.

Все трое пришли к Освину после полуденной молитвы и вместе с ним отправились в здание капитула. Там при тусклом свете зимнего солнца и тлеющих янтарных угольков они рассказали аббату об Октавии, тревожно наблюдая за лицом старика, низко склоненным над столом.

Освин молча выслушал рассказ, потом внимательно прочел пергамент, задержавшись на строчке со своим именем. Задал несколько вопросов и резко ударил кулаком по столу, давая понять, что разговор окончен.

— Не вижу ничего хорошего, — сказал он наконец. — В худшем случае это происки дьявола. В лучшем — мальчик отвлечет нас от главного предназначения нашей общины: искреннего служения Богу! Он внесет сумятицу в жизнь монастыря. Октавия должно выгнать.

Магдалина едва сдержала торжествующую улыбку.

— Отец не возьмет его назад, — хрипло проговорил Иосиф. От волнения в горле пересохло. — Мальчику некуда идти.

— Это не наше дело, — ответил аббат. — Выставите его за ворота.

— На улице зима, — настаивал Иосиф. — Он и ночи не продержится!