Если один человек изменяет другому, жизнь заканчивается.
«Любимый, ты же знал это. Ты же меня знаешь… Ты не должен был так поступать со мной».
Она вытащила из кухонного шкафа шприц и ввела ему в бедро сукцинилхолин. Это средство часто применяется при операциях для анестезии, но оно способно вызвать полный паралич мышц тела. Значит, скоро самостоятельное дыхание прекратится и сердце перестанет биться.
Если впрыснуть это средство внутривенно, оно подействовало бы уже через несколько секунд, но на это Магда не решилась. Побоялась, что не найдет вену. Что касается внутримышечной инъекции, то тут она была полностью уверена в себе, пусть даже процесс умирания продлится немного дольше. Как бы там ни было, но пути назад уже нет.
Магда взяла руку Йоганнеса и погладила ее.
— Прощай, — прошептала она, — куда бы ты сейчас ни шел. У нас было прекрасное время, и я тебя никогда не забуду. Жаль тебя, жаль нас, Йоганнес. Жаль, что ты познакомился с Каролиной, иначе у нас было бы еще много чудесных лет впереди. Мой друг, любимый мой, спи спокойно. Усни навсегда.
Она поцеловала его в голову и пощупала пульс. Сердце еще билось.
— Еще одна минута, еще чуть-чуть, и твоя душа улетит отсюда, Йоганнес. Не обижайся на меня за то, что я сделала, но по-другому было нельзя. Я бы уже никогда не смогла доверять тебе. И я не хотела отдавать тебя другой. У меня был единственный выход. Прости меня.
Внезапно голова Йоганнеса откинулась в сторону. Магда увидела, как артерия у него на шее забилась быстрее, а потом он перестал дышать.
Магда больше не чувствовала ударов пульса. Йоганнес был мертв.
Магда закрыла на задвижку дверь террасы и задернула тяжелую гардину, которая защищала не только от любопытных взглядов, но и от солнца, и помогала сберечь приятную прохладу в кухне. После этого она, не закрывая окон, закрыла ставни во всем доме.
Потом она осторожно стащила Йоганнеса со стула и положила на пол.
Времени было достаточно, потому что после введения сукцинилхолина трупное окоченение не наступает так быстро. Но у Магды было еще чертовски много работы.
Она вспомнила, что не выпила свои таблетки, поэтому села за стол, открыла бутылку минеральной воды и проверила старую шкатулку для чая, в которой хранила лекарства, которые ей следовало принимать регулярно. Немножко калия для сердца, кальция для костей, аспирина для крови и пакетик легкого слабительного для пищеварения. Порошок надо было растворять в воде. Слава богу, что вкус его был терпимым и отдаленно напоминал привкус апельсина.
Она как раз запрокинула голову, чтобы проглотить таблетки кальция, которые были большими, поэтому их трудно было глотать, даже запивая водой, и тут зазвонил телефон. Магда затаила дыхание и принялась считать звонки. Пять, шесть… Она встала. Звонок действовал на нервы, и ее бросило в пот.
«Перестань! — мысленно кричала она. — Перестань наконец! Меня нет дома. Когда ты это поймешь? Проклятье!»
После семнадцатого звонка телефон замолчал. Она подошла к двери террасы и посмотрела наружу. Во дворе, на дороге и в лесу никого не было видно. Стрекотали цикады, дрожал раскаленный от жары воздух.
Она поставила на проигрыватель компакт-диск Адриано Челентано — на прощание. Йоганнес любил его песни. Для него Челентано был настоящим мужчиной. «Azzurro» была единственной песней, которую Йоганнес знал на итальянском языке наизусть и с восторгом пел вместе со всеми на каждом деревенском празднике. Если он с того света сможет услышать ее, то наверняка обрадуется.
«Я слышу, как над крышами пролетает самолет…», — пел Адриано. Внезапно Магду охватила невыносимая тоска. Ей захотелось сесть в самолет и улететь отсюда. Оставить все и никогда больше сюда не возвращаться. Начать жизнь сначала. Без Йоганнеса и без чувства вины.
Внезапно она почувствовала какой-то неприятный запах, который, чем ближе она подходила к холодильнику, становился сильнее. Она обнюхала все вокруг и наконец обнаружила в сетке среди луковиц заплесневелый лимон.
Она выбросила лимон и почувствовала, что хочет есть. Ах да, она ведь не успела позавтракать.
Остатки завтрака все еще стояли на столе. Сначала она взяла пустую тарелку из-под мюсли, тщательно вымыла ее и поставила в шкаф. Потом отрезала кусочек хлеба и съела его с пармской ветчиной. И запила все это почти целой бутылкой воды.
— Я так любила готовить для тебя, Йоганнес! — сказала она улыбаясь, расслабленно откинулась назад и взглянула в мертвые глаза мужа, которые смотрели на нее холодно и с упреком. — Похоже, мне будет не хватать наших совместных завтраков, обедов и ужинов.
В этот момент она услышала снаружи шум мотора и затаила дыхание. Шум становился все громче. Она чуть-чуть отвернула гардину перед дверью террасы и посмотрела на улицу. Зеленый автомобиль «сузуки» как раз спускался с горы.
Магда сначала окаменела от ужаса, а потом перебралась к окну над раковиной для посуды. Через створки ставни она могла наблюдать за тем, что происходит снаружи, не опасаясь, что ее кто-то увидит. Она ждала.
Машина остановилась прямо перед домом.
Сердце Магды бешено билось, на лбу выступил пот.
Двое мужчин вышли из машины, на которой было написано «Assistenza — Servizio — Manutenzione». [3] И огромными буквами «LIQUIGAS». [4]
«У нас еще достаточно газа, — подумала она. — И я никуда не звонила. Так какого же черта им здесь нужно?»
Старший из мужчин энергично постучал в дверь.
Магда не сдвинулась с места. Она даже затаила дыхание, словно таким образом могла стать невидимкой.
— Accidenti, non сʼе nessuno, — проворчал его коллега, что значило не что иное, как «Проклятье, никого нет».
«Почему вы заранее не позвонили, идиоты? — подумала Магда. — Как это обычно принято. Как делают все».
Старший снова постучал. Еще дольше, еще упорнее, еще сильнее.
Магда не двигалась, но ей стало дурно от страха.
Потом эти двое пошептались между собой. Магда не могла точно определить, что они говорят, но она услышала слово «Macchina», и ее бросило в жар.
Сразу стало понятно, в чем дело. Машина стояла перед дверью. Для итальянцев это явный признак того, что кто-то есть дома.
«Я ведь могла уйти погулять, — подумала Магда, — или лечь спать. Или заболеть. Теперь самое главное — держать себя в руках. В конце концов, они же не будут взламывать дверь и врываться в дом только потому, что им никто не открывает».
Но все эти мысли не могли унять ее сердцебиение.
Мужчины снова начали стучать в дверь, громко крича: «Signore Tillmann! Liquigas, buongiorno!» Но когда даже после этого никто не вышел, пожали плечами и уехали.