— Мне пришла в голову одна мысль. Я не эксперт, но, думаю, этот тип, который решился осуществить то, что его отец только задумал, наверняка асоциальный психопат или что-то вроде со всеми проблемами и особенностями своего заболевания.
Он обернулся и посмотрел на Вивьен и Белью:
— Я читал, что у таких людей работает очень четкий механизм перезарядки импульсов. То есть их поведение носит систематический характер. Первый взрыв произошел вечером в субботу. Второй в ночь с понедельника на вторник. Прошло примерно три дня. Если этот сумасшедший установил в своей голове такой интервал между взрывами, то у нас всего три дня, чтобы взять его прежде, чем он начнет действовать дальше. Даже думать не хочу о том…
Он замолчал. Потом завершил мысль, постаравшись вложить в свои слова всю серьезность ситуации:
— Даже думать не хочу о том, что случится, если произойдет третий взрыв, тем более в каком-нибудь здании, где работают тысячи людей.
И наконец высказал наихудшее из предположений:
— Не говоря уже о том, что будет, если он вздумает взорвать все здания сразу.
Вивьен увидела, что капитан смотрит на нее с немым вопросом: что это, мол, за тип и что он делает в его кабинете. Гражданский человек обсуждает вместе с ними их дела, тогда как по всем правилам и нормам они касаются только полиции. Создалась нелепая, но великолепная по своей сути ситуация. Всех троих объединил в этом расследовании секрет, который ни в коем случае не должен стать достоянием общественности и который никому из них не выгодно раскрывать.
Белью поднялся и оперся кулаками о столешницу:
— Нам срочнейшим образом необходимо дать имя этим снимкам. Мы не можем опубликовать их с вопросом: «Кто знает этого человека?» Если их увидит его сын, то поймет, что мы разыскиваем его, и еще, чего доброго, запаникует и пойдет взрывать здания одно за другим.
Вивьен осознала, что они теперь определяют двух неизвестных людей как отца и сына. Воспоминание детства, точно злая насмешка, подчеркнуло трагическую иронию ситуации.
Во имя Отца, Сына и Святого Духа…
Вот она, маленькая девочка, стоит в церкви, окутанная ароматом ладана, и картину эту вмиг заслоняют объятые пламенем дома и раненые, которых везут в больницу.
В дверь постучали. Белью разрешил войти, и на пороге появился детектив Тайлер с папкой в руке. Он оброс щетиной и выглядел очень усталым после бессонной ночи. При виде Рассела на его лице появилось выражение неприязни.
Не удостоив вниманием ни Вивьен, ни Рассела, он обратился к своему начальнику:
— Капитан, вот результаты запросов, которые вы просили сделать.
Он говорил тоном человека, который проделал трудную и скучную работу и знал, что никто этого не оценит. Капитан взял папку и, быстро просмотрев страницы, сказал, не отрывая глаз от листа:
— Очень хорошо, Тайлер. Можешь идти.
Детектив вышел из комнаты, оставив за собой запах сигарет и плохое настроение. Белью подождал, пока он отойдет от двери, и только потом заговорил:
— Я занял этими поисками несколько бригад, объяснив самое необходимое. И вот что мы имеем.
Он вновь обратился к бумагам, которые держал в руках.
— Дом, который взорвался на Лонг-Айленде, принадлежал бывшему военному, некоему майору Миснику. Похоже, он воевал во Вьетнаме. Это еще ничего не означает, но тем не менее любопытно. Строило его дом небольшое предприятие в Бруклине, «Ньюборн Бразерс». Фирма, построившая дом в Нижнем Ист-Сайде, называется «Пайкс Пик Билдингс». И тут, я считаю, нам крупно повезло. Дирекция «Ньюборн Бразерс» еще очень давно поручила архивацию своих документов одной специализированной фирме, так что весь ее архив в компьютере.
— Отличная новость, — сказала Вивьен.
— Есть и другая.
В голосе капитана не слышалось радости.
— Мы нашли компанию, которая реконструировала Двенадцатую авеню и построила ангар в Адской Кухне, тот, что взорвался вчера ночью. Эту работу заказывал город, поэтому подрядчиком здесь в любом случае могло быть только объединение профсоюзов, а оно обязано хранить архив многие годы. Поступим так же и с той фирмой, что перестраивала здание на Двадцать третьей улице, где нашли труп. Если разыщем списки людей, которые работали на всех четырех стройках, сможем сравнить их и посмотреть, нет ли там одинаковых имен. Это очень слабый след, но единственный, какой у нас есть.
Белью провел рукой по волосам, думая, наверное, что уже слишком стар для нового испытания в своей профессии.
— Попрошу помощи у начальника Департамента нью-йоркской полиции и засажу за работу как можно больше людей. Скажу им, что речь идет о коде RFL.
Рассел нахмурился:
— Код RFL?
Объяснение он услышал от Вивьен:
— Это некий условный код, который знает каждый полицейский Нью-Йорка. RFL означает Run for Life. [3] Так на жаргоне называют те случаи, когда крайне важна скорость расследования.
Она посмотрела на своего начальника. После минутной растерянности Белью взял себя в руки и снова стал тем решительным и уверенным человеком, каким знала его Вивьен.
— Отправляйся в «Ньюборн Бразерс», поговори с ними. Если фирма небольшая, значит, там работало немного людей. Бывает, прямой контакт приносит больше пользы, чем официальные запросы. Может кто-то что-то вспомнит. Пока спускаешься, велю телефонистке найти номер. Получишь внизу у дежурных.
Вивьен поднялась, обрадовавшись, что можно приняться за дело. Разговоры окончились. Теперь предстояло действовать. Выходя из кабинета, она услышала, как Белью уже выясняет по телефону обещанный номер.
Они стали спускаться по лестнице. Рассел шел впереди, оставляя за собой приятный мужской запах и аромат одеколона. Вивьен вспомнила его губы, целовавшие ее руку в изгибе локтя, нежное прикосновение к ее волосам. И ослепительную вспышку и безумный грохот, которые внезапно вырвали их из того времени и пространства, где они укрылись вчера вечером.
Потом они молча поспешно оделись. Представили себе, что произошло, и картина эта лишила их дара речи. Они бросились в гостиную и включили телевизор. Несколько минут ожидания, и канал «Нью-Йорк-1» прервал передачу, чтобы сообщить о случившемся. Потом они все время переключали каналы в поисках новостей самых последних минут.
Волшебное мгновение, которое они только что пережили, обнявшись у окна, миновало, затерялось в пламени, метавшемся на экране телевизора.
От Белью пришла короткая эсэмэска: «Завтра в семь тридцать в моем кабинете».
Ну что тут еще скажешь. И она, и капитан понимали, что в этот момент они ничего не в силах сделать. Оставалось только ждать. Ночь прошла, и утренний свет застал их сидящими рядом на диване. Потрясенные и все еще не верящие своим глазам, они не прикасались друг к другу, как будто то, что происходило на экране, могло выйти из него и запятнать их.