— Но у вас есть как минимум одна хорошая наводка, не правда ли? Кевин Саторно, который ее преследовал. Если он сбежал из тюрьмы.
Что? Откуда она узнала о Кевине? Энн чуть не ахнула. В Филадельфии она никому о нем не рассказывала. Перебравшись сюда, ей хотелось оставить прошлое позади. Все, что с ним связано, Энн держала в секрете. Во время собеседования у Бенни о Кевине не было сказано ни слова. Энн хотела найти работу и не желала выглядеть балбеской, которая назначает свидания всяким психам. Так как же Бенни узнала? Энн была окончательно сбита с толку. Мысль: останься живым после собственной смерти, и голова у тебя пойдет кругом!
— Судя по тому, что я прочитала в документах, — говорила Бенни, — Саторно, если он сбежал, — подозреваемый номер один. Однажды он уже пробовал ее убить. Саторно мог удрать и сделать еще одну попытку. Чтобы понять это, не нужно быть семи пядей во лбу. Я лично передала вам все материалы. Вы их читали?
— Естественно, читал! — раздраженно ответил детектив. — Я звонил окружному прокурору в Лос-Анджелес. Теперь жду ответного звонка. В Калифорнии тоже Четвертое июля, мисс Росато. Прокурор в отпуске.
— Они сказали мне то же самое и отказались дать его номер на Гавайях. У вас он есть?
— Я не спрашивал. Он же в от…
— Ничего не знаю. Кевин Саторно — заключенный, приписанный к калифорнийской тюрьме. Его настолько сложно найти? — Бенни невесело рассмеялась. — Хорошо бы вам знать о его местонахождении. По крайней мере большую часть времени.
«Покажи им, Бенни!»
Энн воодушевилась. Она подошла к перилам и, крепко держа Мэла, посмотрела вниз. Ей было видно стоявшую в гостиной Бенни: спутанные непричесанные светлые волосы откинуты назад, синяя футболка, полинявшие джинсовые шорты, потрепанные кроссовки. Благодаря занятиям греблей кожа ее ног стала дубленой. Бенни отдавала предпочтение именно этому виду спорта, хотя существовали более подходящие упражнения. Энн пересматривала свое отношение к этой женщине. (Но не к гребле.) Детектива видно не было, хотя Энн и слышала его объяснения:
— Если бы не выходные, все было бы просто. Нам известно, что Саторно приговорили к двадцати четырем месяцам и он начал отбывать срок в округе Лос-Анджелеса. Однако его несколько раз переводили, и мы не знаем, где он в конце концов оказался. Его могли освободить досрочно.
— Так вы должны были бы знать о досрочном освобождении или, тем более, о побеге!
— Не совсем. Если его освободили досрочно, то узнать об этом не проще, чем если бы он был в тюрьме. Надо говорить с нужными людьми. На месте ли они? А побег… Тоже не соскучишься.
Бенни фыркнула:
— Не могу в это поверить! Вам не по силам выяснить, сбежал он или нет?
— Из калифорнийской тюрьмы? Уж поверьте! Если какой-нибудь придурок сбежит из тюрьмы одного из штатов, кто-то должен внести его имя в ОЦКИ — Общенациональный центр криминальной информации. До тех пор пока его имя не будет туда внесено, никто ничего не знает, а внести сведения должен человек, у которого найдется на это время и который работает Четвертого июля. — Детектив помолчал. — Даже если имя было занесено… Мы ежедневно получаем миллионы таких сообщений. Мы никогда их не просматриваем: нет времени. Или повода.
— Теперь повод есть.
— Я засадил одну девчонку, но вы представляете себе количество, о котором идет речь? Только по Филадельфии семьдесят пять тысяч «прогульщиков». И пятьдесят из них обвиняются в убийстве.
— Что еще за «прогульщики»? — спросила Бенни. — О чем вы?
— Ну… По большей части всякие бродяги. Плохие ребята, расконвоированные на время работы или отпущенные под залог. И не вернувшиеся после этого. Они объявлены в розыск по решению суда. А этого Кевина Саторно посадили даже не за убийство, а за нападение. В подобной ситуации он — никто. Ко всему прочему, он еще и не наш «никто». Он калифорнийский «никто».
«Никто?»
Энн замутило. Она знала, что Кевин начал отбывать наказание в какой-то тюрьме в Лос-Анджелесе, а затем тоже потеряла его след. Ей хотелось оставить прошлое позади. Впрочем, теперь оно перестало быть прошлым.
— Так что же делает ваш отдел, чтобы найти Саторно, если тот сбежал? — добивалась Бенни. — Совершенно ясно, что он собирался убить Энн. Именно убить. Тогда даже не было попытки ограбления и ничто не указывало на изнасилование.
— Отдел не может действовать на том основании, что он, возможно, сбежал, мисс Росато. Нам не по карману такая роскошь. Мы не располагаем достаточным количеством людей. На весь центр города у нас сорок полицейских: на шестой район — двадцать, и на девятый — еще двадцать. Все, что они могут, — следить за порядком во время праздников. Поэтому-то мы никого не оставили на месте преступления. Я не могу отправить их на поиски парня, который, может, еще сидит в тюрьме. — Детектив опять немного помолчал. — Вам ничего не известно о недавних контактах между Саторно и убитой?
— Нет.
Бенни повернулась влево:
— А вам, девушки? Каррир? Динунцио?
Энн наклонилась ниже, и Мэл опять напрягся. Ему не хотелось вниз, к пятну в прихожей. Энн успела заметить Джуди. Та была в своем любимом комбинезоне, новой желтой футболке и лимонного цвета бандане. Джуди покачала головой.
— Нет. К сожалению. До сегодняшнего дня, пока вы мне не рассказали, я о Саторно ничего не знала.
Неожиданно раздался всхлип пополам с икотой, и разговор прервался. Звук был настолько страстным, что казался почти неприличным. Бенни тут же повернулась, а следом за ней и Джуди. Справа — там должна была стоять Мэри — донесся еще один всхлип. Энн не удержалась и перевесилась через перила. От увиденного у нее перехватило горло.
На диване в горестной позе лежала хрупкая фигурка. Мэри рыдала. Она закрыла лицо ладонями, ее худые плечи ходили ходуном. Волосы пришли в беспорядок, а шорты цвета хаки и белая майка смялись.
— Тихо, Мэри, тихо — успокаивала ее Джуди; она подошла и обхватила подругу рукой. — Они поймают этого парня, вот увидишь.
— Я… я не могу об этом думать! — пролепетала Мэри сквозь рыдания; щеки и шея у нее пошли пятнами. — Я просто не… не могу поверить в то, что это произошло! Это так ужасно… Ее убили… Как ее убили…
Энн смотрела на происходящее, удивляясь как им, так и себе.
«Мэри Динунцио, которая меня толком и не знает, плачет. Да, у меня есть все основания чувствовать себя куском дерьма».
Бенни подошла к Мэри и в знак ободрения положила руку ей на плечо.
— Мэри, может нам отвезти тебя обратно в офис?
— Все хорошо. Со мной все хорошо.
Всхлипы стали затихать. Лицо стало спокойнее, в нем уже не было боли. Мэри прижала ладони к щекам, будто стараясь охладить их.
— Тут везде кровь. Ее кровь!
— Понимаю, понимаю, — приговаривала Джуди и гладила ее по спине. — Хочешь подождать на улице? Почему бы тебе не подождать нас на улице?