— Я так боюсь за сестру, — откровенно признаюсь я.
Гарри участливо берет меня за руку. И смотрит на меня добрыми, полными сострадания глазами:
— Не волнуйся, любовь моя. Еще ничто не потеряно.
— Общеизвестно, что принцесса Мария отличается милосердием, — говорит графиня. — Она примет во внимание, что Джейн еще совсем молода и не хотела становиться королевой.
От ее слов мороз подирает меня по коже. Похоже, моя свекровь даже не сомневается в победе Марии.
Тут открывается дверь и входит граф. Вид у него усталый и изможденный. Он опускается на большой стул во главе стола.
— Приветствую всех, — бесстрастным голосом говорит он. — Осталось ли еще вино?
Миледи берет кувшин и наливает мужу вина. Он залпом опустошает кубок и требует:
— Еще.
Графиня наливает ему еще вина.
— Что случилось? — спрашивает Гарри.
— Нортумберленд на грани катастрофы, — мрачно отвечает его отец. — Всему конец — теперь только вопрос времени, когда его схватят.
Меня пробирает дрожь. Гарри сильнее сжимает мою руку.
— Хотя, возможно, еще не все потеряно, — продолжает граф. — Большинство из нас, членов Совета, готовы провозгласить Марию королевой. Видели бы вы, что там творилось. — Он смотрит на меня. — Твой отец, моя дорогая, изо всех сил старался задержать нас в Тауэре. К сожалению, управляющий Монетным двором сумел бежать, прихватив все золото из королевской казны, и теперь раздает его сторонникам Марии в Лондоне.
— И вам, милорд, слава богу, тоже удалось бежать! — нервно восклицает графиня.
— Еле ноги унес. Когда милорд Саффолк узнал о численности армии, идущей на Лондон, он приказал запереть все ворота в Тауэре. Как вы понимаете, не для того, чтобы не впустить солдат Марии, но чтобы не выпустить нас, членов Совета! Он никому из нас не доверяет. Однако, если Мария победит, нас могут обвинить в государственной измене. И вы все знаете, какое наказание грозит за это.
Наступает леденящее душу молчание. Я даже дышать боюсь.
Граф продолжает:
— И все же я не могу допустить того, что королева Мария привлечет к суду и казнит всех членов Совета, в особенности если мы теперь признаем ее. А кто же в таком случае поможет ей управлять страной? Она женщина — ей потребуются поддержка и совет. Да, моя дорогая, мне удалось бежать до того, как в Тауэре закрыли все ворота.
«Сам-то ты убежал, — горько думаю я, — а вот мою несчастную, беззащитную сестру, которая теперь должна будет отвечать за ваши интриги, бросил на произвол судьбы».
Я встаю, изображаю реверансы, бормочу неискренние пожелания доброй ночи. Я заставляю себя молча уйти, опасаясь, что иначе скажу что-нибудь такое, чего граф с графиней никогда мне не простят.
С тяжелым сердцем я иду по коридору к своей спальне, где мне предстоит провести еще одну ночь в холодной кровати. И вдруг снаружи раздается громкий стук: колотят в дверь, выходящую на реку. Я, обеспокоенная, спешу в зал и слышу требовательные голоса:
— Именем королевы, откройте!
Одновременно со мной прибегают и остальные. Граф кивает слуге, разрешая открыть дверь. Мы видим за ней солдат с пиками.
— Что это значит? — вопрошает Пембрук. Он вне себя от бешенства. — С какой стати вы вламываетесь ко мне в дом посреди ночи?
— Сэр, мы выполняем приказ королевы, — говорит капитан.
— Какой королевы? — недоумевает мой свекор.
— Королевы Джейн — какой же еще, — сердито отвечает капитан. — Нас прислали, дабы препроводить вас назад в Тауэр, где вы должны служить ей.
— А если я откажусь?
— Милорд, нам бы не хотелось применять силу, но мы получили указание доставить вас в Тауэр в любом случае.
— Хорошо. Мой плащ! — Граф поворачивается к слуге, не обращая внимания на испуганные лица домашних. Похоже, все обитатели замка собрались здесь, напуганные стуком и криками. Пембруку приносят плащ, и он выходит в ночь.
Проходят два тревожных дня, и граф возвращается.
— Все кончено, — говорит он нам, и мое сердце бешено бьется в груди. — Нортумберленд прислал сообщение, что принцесса Мария наступает с армией в сорок тысяч. Его солдаты бежали, как крысы, и он потребовал, чтобы мы выслали подкрепление. Но при всем желании мы не смогли бы этого сделать: у нас просто нет людей. Узурпаторша Джейн, вернее, ее отец Саффолк приказал усилить охрану вокруг Тауэра, но у него ничего не вышло, потому что стражники отказались силой удерживать членов Совета в Тауэре. Я и еще несколько других спокойно вышли — и никто нас не остановил. Да что говорить — Джейн сама дала нам разрешение уйти; я ей сказал, что мы будем просить французского посла оказать помощь Нортумберленду. Саффолк хотел идти с нами — он вовсе не глуп. Но теперь показываться с ним на людях опасно, поэтому мы заявили ему, что, если он в такой момент оставит свою дочь-королеву, мы вынесем ему смертный приговор.
— Неужели Саффолк хотел бросить родную дочь? — Графиня потрясена.
— Его заботит лишь собственная шкура. — Тут граф замечает, что я слушаю его, и вспоминает, что говорит о моем отце. Выражение его лица слегка смягчается.
— Катерина, — обращается он ко мне, — я понимаю, что это тебя огорчает. Но ты должна знать правду.
— А что будет с Джейн? — спрашиваю я дрожащим голосом. — Выходит, теперь все потеряно? — Я никак не могу в это поверить.
— Боюсь, что так, — кивает он. — С твоей сестрой в Тауэре остались только три члена Совета. Остальные, помяните мое слово, провозгласят королевой Марию. Честно говоря, даже не представляю, что теперь будет с леди Джейн. Не сомневаюсь, Мария обойдется с ней милостиво, ведь Джейн буквально навязали корону, которую она не желала принимать.
— Вот именно, все делалось против воли моей сестры, — с некоторым вызовом говорю я.
Однако Пембрук не замечает меня. Зато мой муж проявляет горячее сочувствие и всячески пытается утешить. Я с любовью взираю на Гарри, буквально упиваясь его красотой. Я смотрю и не могу наглядеться на его благородное лицо, добрые глаза и мягкие волнистые волосы. Я смотрю на все это так, словно мне никогда не суждено увидеть Гарри снова.
Члены Совета собрались в большом зале за плотно закрытой дверью. Графиня распорядилась подать обед, как обычно, и мы садимся за стол в гостиной. Однако мне не до еды: ни великолепный ростбиф, ни пирог с голубями не лезут мне в рот.
Входит граф.
— Прошу меня простить, миледи, я не могу остаться, — говорит он. — Иду в собор Святого Павла. Мы — все вместе — решили оставить Нортумберленда и провозгласить королевой Марию. Герцога обвинили в государственной измене, и мы отозвали его назад в Лондон, дабы он дал отчет за свои действия. Мы также объявили вознаграждение любому, кто его задержит. Теперь я вместе с другими членами Тайного совета хочу возблагодарить Господа за счастливое избавление королевства от предательского заговора и заявить о нашей преданности королеве Марии. Мы проведем в соборе мессу.