— Многие принцы просили моей руки, — хвастается она, когда мы с ней позже сидим у окна и ждем, пока нас пригласят к ужину. — Все думают, что однажды я сделаю превосходную партию.
— Ваше высочество наверняка пользуется большим успехом, — говорю я, хотя втайне уверена, что она преувеличивает.
— Ах, это все так досадно! — заявляет она. — Я не хочу выходить замуж и всю жизнь прислуживать мужчине. Я бы хотела быть сама себе госпожой. И мне не улыбается из года в год рожать детей. Это меня пугает.
Это что-то новенькое, если не сказать больше.
— Но наш долг выходить замуж и приносить наследников нашим мужьям, — говорю я.
— Долг! Екатерина Арагонская исполняла свой долг и рожала всех этих мертвых детей и под конец за все свои страдания получила развод. Джейн Сеймур умерла, исполняя свой долг. А Екатерина Говард… — Осекшись, она закусывает губу. Она, без сомнения, вспоминает и о своей матери. — Ладно. Когда придет время, я дам всем понять, что хочу жить и умереть девственницей.
Обернувшись, она пронзает меня взглядом.
— Вы ведь думаете, что это невозможно, кузина? Что ж, позвольте мне вам кое-что рассказать. В этом мире есть способы делать вид, что вы подчиняетесь планам других людей, пока вы на самом деле сидите тихо и тянете время. А затем время уже ушло, и вы вольны поступать так, как вам вздумается.
Я не понимаю смысла ее речей, но вяло киваю.
— Вот потому-то вы и здесь, ясно?
— Почему? Это вы о чем? — удивляюсь я.
— О том, что адмирал взялся устроить ваше замужество.
Ну конечно. Я подозревала, что меня отправили в Челси не только ради моего здоровья и счастья.
— Они вам так сами сказали?
— Ну, королева кое-что говорила, — уклончиво отвечает Елизавета. — Подробностей я, разумеется, не знаю. Но адмирал говорит, что вы лучший приз для любого мужчины. Как скаковая кобыла! — хихикает она.
— У меня было предчувствие, — бормочу я. — Разве это справедливо, что никто не спросил моего мнения?
— Ну это как всегда, — говорит Елизавета. — Мы ведь женщины. Мужчины думают, что наше мнение не в счет. Но мы не так слабы и безмозглы, какими они нас представляют. Помните об этом, Джейн. Мы также наделены силой, решительностью и умом — всеми теми качествами, что достойны восхищения. Если вам не нравится муж, которого для вас выбрали, идите на хитрость. Всегда найдется способ избежать нежеланного замужества.
Я представить себе не могу, как я могла бы такое проделать.
— И почему мы вообще обязаны выходить замуж? — продолжает Елизавета. — В одинокой жизни так много удовольствий. Книги, музыка, общество друзей и даже легкий флирт с мужчинами!
Я пораженно слушаю.
Взглянув мне в лицо, она хохочет:
— Да, Джейн! Все это можно себе позволить, если действовать с умом. Можно делать все это и ничего больше, если захотеть. Нет нужды отказывать себе в удовольствиях лишь потому, что ты не замужем.
— Миледи, откуда у вас такие идеи? — изумляюсь я.
— Я сама до этого додумалась, — небрежно отвечает она. — Идемте, пора ужинать.
Я следую за ней в столовую. Скучать мне в Челси не придется, это уж точно.
Леди Елизавета внушает мне благоговейный трепет. Она делится со мной своими смелыми и поразительными признаниями и сквернословит, как мужчина, когда никого из взрослых нет поблизости. Нет никаких сомнений в том, чья она дочь. И держится она уже по-королевски. Она чрезвычайно смышленая и остроумная, и вскоре я понимаю, что мы скорее соперницы, чем подруги. И все же я всегда оказываю Елизавете почтение, положенное ей по рангу, и, признаться, я нахожу, что ее общество меня развивает. Мы подолгу с удовольствием спорим о положениях веры или философии или соревнуемся в переводе. Еще мы соболезнуем друг другу по поводу занятий рукоделием, на которых настаивает королева. Мы одинаково ненавидим шитье.
Однако я больше дорожу обществом королевы Екатерины. Она иногда сидит у меня на уроках и затем обсуждает их со мной. Она добрая наставница. Она уверена, что уроки должны перемежаться с другими, менее серьезными занятиями. Дважды в течение этой весны она приходит в классную комнату и настаивает, чтобы доктор Айлмер отложил книги, потому что погода как раз для пикника в саду. Он не может возразить, потому что он тоже приглашен. Столы расставляют под деревьями с видом на реку, и мы, леди, вместе с нашими прислужниками смеемся и дурачимся за лакомствами. Для меня все это в новинку и очень меня воодушевляет.
Не то чтобы я не любила делать уроки. Для меня учение — это развивающее ум и воображение приключение, непреодолимый соблазн.
— Какое удовольствие вас учить, Джейн, — говорит мне доктор Айлмер.
Он, к моему смущению, не устает расхваливать меня доктору Эшему, наставнику леди Элизабет, у которого такой же подход к образованию. Между двумя наставниками идет острое, но все же дружеское соперничество, ибо каждый хочет, чтобы его ученица была первой.
— Вы воистину одарены, Джейн, — говорит Айлмер.
Я краснею, слыша это.
— Я впаду в грех гордыни, сэр!
Как я здесь счастлива! Я бы ни за что не хотела вернуться домой.
Челси, март 1548 года.
Миссис Эллен, постучав, входит с рюмкой ликера на подносе.
— Повар попросил меня передать это вам, сударыня, — произносит она своим кротким голосом.
— Благодарю вас, миссис Эллен. Хорошо, что вы зашли. Я хотела спросить, всем ли вы здесь довольны.
— Ах, сударыня, — сияет няня, — мне ни в одном доме не жилось так чудно, как здесь. И, наблюдая за Джейн с тех пор, как она приехала в Челси, я удивляюсь переменам, что произошли с ней, сударыня. Дома она часто дулась, замыкалась, дерзила, а здесь повеселела.
— Я рада это слышать, — говорю я.
— Это оттого, что у вас в доме благополучие, ваше величество. Джейн расцвела под вашей опекой.
— Когда Джейн приехала, я о ней беспокоилась, — говорю я. — Она была точно мышонок, все сжималась и молчала, даже хуже, чем раньше. А теперь я слышу, что она громко смеется, да и в спорах не уступит. И больше не шарахается прочь от милорда, как вначале. Я заметила, что она успешно развивает свое остроумие. Готова поклясться, ей нравится с ним флиртовать, что его весьма забавляет. Вчера он говорил ей, какой она стала красавицей, а она так и зарделась, но думаю, она и в самом деле начинает в это верить.
Миссис Эллен улыбается:
— Меня тоже очень радуют эти перемены. Мне здесь нравится. А если Джейн счастлива, то и я тоже.
Признаться, я еще не встречала няни, которая бы так любила своего воспитанника.
— Мне приятно, что вы нашли новую подругу в лице Кэт Эшли, — говорю я.