Слева от кровати располагалось окно. Оно выходило в сад, и растущие там тополя почти не пропускали света. Но через несколько секунд Хоуп удалось различить силуэт сестры. Фейт спокойно спала в своей постели.
Так откуда же был шум, который она слышала?
Она на цыпочках спустилась вниз и прошла через холл к гостиной и кухне, где окна пропускали гораздо больше света. Телефонная трубка по-прежнему лежала на столе, так что Эрвин не смог бы позвонить им еще раз. Она питала надежду, что позже сможет установить сигнализацию — на случай непосредственной опасности.
«Но сейчас еще нет никакой опасности. Я просто слишком нервничаю», — сказала она себе. Но от этого у нее не перестало сосать под ложечкой. И это не отменяло самого насущного вопроса: что сделает Эрвин, если вернется?
Хоуп вспомнила его ярость в ночь, когда он узнал, что она беременна от Боннера. Отец отозвал Эрвина в церкви и сказал, что хочет встретиться с ним дома, чтобы обсудить возникшую проблему. Но Эрвин приехал первым и стал обзывать ее всякими мерзкими словами — шлюхой, продажной девкой, дочерью дьявола. Он бы и ударил ее, если бы дома не было матери.
Фейт однажды сказала, что она верит — Эрвин любит Хоуп. Но Хоуп было виднее. С тех пор как она повзрослела настолько, чтобы отказывать ему и избегать его общества, он маниакально стремился заставить ее подчиниться. Но он никогда не любил ее.
Горящие цифры встроенных часов микроволновки бросали на кухонные стены зеленоватый блеск, напоминающий об инопланетянах. На глазах Хоуп цифры сменились с 2:34 на 2:35. Они заснули меньше трех часов назад. Но за три часа вполне можно было доехать из Супериора до Сент-Джорджа. Эрвин легко мог вернуться в Супериор утром вместе с Боннером, устроить звонок Фейт и потом ускользнуть опять, никем не замеченным. Каждая из жен просто подумает, что он с другой, а остальные святые братья ни о чем не догадаются. Держась поближе к стенам и темным углам, Хоуп глянула через застекленные двери во двор и потом открыла их. За крыльцом и старыми деревьями было трудно разглядеть что-то мелкое — только ворота в сад, гриль, садовую мебель. К счастью, никакого движения заметно не было.
Она постояла еще несколько секунд, прислушиваясь и выжидая.
Она уже собиралась пойти к передней части дома, как ее нервная система снова получила мощный залп адреналина.
Шум донесся с той стороны сада, где на специальной цементной площадке стояли мусорные контейнеры.
Хоуп сделала слабую попытку убедить себя, что это Оскар копается в мусорных объедках. Или ввязался в очередную кошачью драку. В Сент-Джордже не особенно следили за животными, и бездомных было великое множество. Но услышала она только зловещий стук сильного удара. Ни рычания, ни шипения.
Хоуп впилась взглядом в телефонную трубку. Она ринулась через кухню, чтобы повесить ее на рычажки, — и чуть не умерла от страха, услышав за спиной чей-то голос:
— Хоуп? У тебя все в порядке?
Она резко обернулась и увидела силуэт сестры у двери в холл.
— Фейт! Что ты тут делаешь? — тихо выдохнула она, прижимая руку к груди. Словно так можно было успокоить бешено бьющееся сердце.
— Я услышала какой-то звук, — негромко ответила та. — Ты его тоже слышала?
Хоуп кивнула.
— И что это было?
— Не знаю.
— Это может быть Эрвин, — сказала Фейт. — Не позвонить ли нам в полицию?
— Но ты ведь не думаешь, что он может сделать что-то… опасное?
— Он странный, — призналась Фейт. — Иногда он бывал со мной довольно мил. Но я не думаю, что сегодня, уезжая отсюда, он испытывал ко мне добрые чувства. Да и вообще жестоким он бывал много чаще.
Жестокий — это плохо. Особенно когда они среди ночи слышится звук сильного удара. Ногти Хоуп впились в ладони.
— В каком смысле он бывал жестоким?
Но сестра ответить не успела. На двери черного хода задергалась ручка, и Хоуп почувствовала, что у нее подгибаются коленки.
— Это — он. Это наверняка он, — сказала Фейт. — Звони в полицию.
Хоуп схватила телефонную трубку, но, даже подождав несколько секунд, не услышала в ней длинного гудка. Может, она мало подождала? Или Эрвин перерезал линию?
Ручка двери перестала дергаться. Мимо ближайшего окна проскользнула чья-то черная тень.
— Пригнись, — прошептала Хоуп, пытаясь дать телефону еще один шанс.
Фейт опустилась на пол и поползла к ней, а Хоуп снова прижала к уху трубку. Длинного гудка не было! Вот черт!
— Что случилось? — требовательно спросила Фейт. — Вызови полицию. Я не хочу, чтобы он проник в дом. Я не хочу, чтобы он…
— Он не может попасть внутрь, — почти не дыша, отозвалась Хоуп. — С нами все будет нормально.
Она быстро поползла по полу к буфету и вытащила из него свой самый большой нож.
— Что ты собираешься с ним делать? — спросила Фейт.
— Защищать нас. Иди в ванную и запрись там.
— Я тебя не оставляю. Он делает это из-за меня. Если я вернусь с ним, он перестанет. Наверное, я просто должна…
— Ты не пойдешь туда, куда не хочешь идти, — скачала Хоуп. — В любом случае он наверняка решил бы тебя наказать. И навредил бы ребенку.
Хоуп встала и на подгибающихся ногах добралась до окна. Она приставила к стеклу руку и посмотрела на улицу. На заднем крыльце сейчас никого не было. Или, по крайней мере, так казалось.
— Он ушел? — спросила Фейт.
Хоуп сомневалась, что Эрвин провел три часа за рулем, просто чтобы немного пошуметь.
— Непонятно.
— Может, включить свет?
— Нет! Если мы включим свет, то он нас увидит, а мы его — нет.
— Но он во всяком случае увидит, что мы не спим и знаем, что он поблизости.
— У меня такое впечатление, что его не волнует, знаем мы о нем или нет. А может, он даже сам этого хочет. Возможно, это часть его игры. Мы здесь одни. И он уже перерезал нам телефонный провод.
— Что нам теперь делать? — спросила Фейт.
— Что сможем, — отозвалась Хоуп. Злость и определенность наконец пришли ей на выручку и придали сил. Она не позволит Эрвину их терроризировать. Она слишком далеко зашла, чтобы снова упасть в пучину страха и запуганности, из которой когда-то сбежала. — Оставайся здесь.
Вбежав в гостиную, Хоуп прижала нос к окну, выходящему на улицу. Она надеялась увидеть, где Эрвин, но не ожидала увидеть его по ту сторону оконного стекла.
Она закричала и выронила нож.
— Хоуп? Ты в порядке? — крикнула Фейт, услышав загремевший на полу нож.
— Он там, у окна. Я видела его.
Хоуп с трудом подняла свое оружие. Она сжала его похолодевшими пальцами и осторожно подобралась к окну, чтобы еще раз выглянуть наружу. Но на этот раз она никого не увидела.