– Как красиво, – сказала она.
– Это мамаша, она занималась домом. Мы здесь каждое лето проводили. Здесь все, как было при ней.
Девушка кивнула.
– Место – первый сорт. Вон там, смотрите, спустился к реке – и купайся на здоровье. И мостки есть. В этом году нормально, а то иногда зацветает – в воду лезть неохота.
Гидрокостюм висел на специальной вешалке на приоткрытой двери в торце комнаты, напоминая фигуру человека без головы.
– Ваши обычно просят его надеть…
– Нет, спасибо. Мы хотим рассказать побольше именно о вас, а не о дайвинге. Поэтому и снимки должны быть очень личными… Может быть, в кухне… или есть другое место, которое вам нравится…
Он кивнул и приоткрыл дверь с висящим на ней гидрокостюмом. Из спальни пахнуло застоявшимся перегаром. Неубранная постель, разбросанные на несвежей простыне глянцевые журналы, мерцающий экран компьютера…
– Кухня, пожалуй, лучше, – сказала девушка и поежилась.
Они пошли в кухню, и она опять почувствовала на пояснице его руку.
Освещение в кухне ее устроило. Тонкие льняные шторы будут работать как фильтр, подумала она. Это то, что нужно… Как там сказал практикант? Будничные, уютные фотографии. Эрик Халл сидит у окна, подперев рукой голову. Замечательно!
Она работала молча. Довольно долго никто вообще не произнес ни слова. Слышно было только ее дыхание, когда она меняла ракурс, и ритмичное кряканье затвора.
– Ты-то, похоже, знаешь, что делаешь, – переходя на «ты», сказал дайвер.
Девушка бегло улыбнулась. Еще два-три снимка.
– Знаешь… – продолжил он. – Тут такая история… я мог бы тебе рассказать… все не так просто…
– Угу, – сказала она и нажала кнопку затвора.
– Ты, похоже, не из болтливых… я имею в виду, умеешь держать язык за зубами, если тебя просят помолчать.
– А то, – сказала она, закрыла объектив крышкой и опустила камеру на живот. – И что это за история?
– Может, оно и глуповато, но… там, в шахте, я нашел кое-какие штуки… – Он внезапно отвернулся и уставился в окно. – Знаешь, я чуть не в шоке был, когда вылез оттуда… покидал барахло в рюкзаки и забыл. А полиция… они привезли меня домой, поставили все на крыльцо – и до свидания. Рюкзаки даже не открывали, потому что… ну, я посмотрел потом: все как лежало, так и лежит. И вопросов никаких не задавали… а я и не рассказывал ничего, меня словно пыльным мешком по башке треснули. А потом… время прошло, и с чего я полезу рассказывать, никому уже и дела нет…
– Вот оно что… Что-нибудь вроде тех старых газет, которые нашли, когда воду откачивали?
Халл ухмыльнулся:
– Что, интересно?
Он посмотрел на нее долгим взглядом. Под конец она не выдержала и отвела глаза.
– Погоди.
Он вышел и через пару минут вернулся со скомканным темно-красным махровым полотенцем. Положил на стол и аккуратно развернул. Там лежал молочно-белый крест с петлей над поперечиной. Она видела такие и раньше.
– Это же крест Анх? – Девушка наморщила лоб. – Пластмассовый?
– Пластмассовый? Ты что…
Он протянул ей крест. Ну и что, разве это не пластмасса? Цельное литье и совсем легкий… Такие наверняка продают в магазинах игрушек.
– Я тут полазил немного по Сети, – сказал Эрик. – Там пишут, что это ключ к Подземному царству.
– Что?!
– Крест Анх в Египте называли еще Ключом Озириса. В каждой ссылке пишут.
Девушка-фотограф прикусила губу.
– И ты хочешь сказать, что нашел этот пластмассовый крест в шахте?
– Никакой он не пластмассовый! – прошипел Халл. – И я нашел его именно там.
Она переводила взгляд с дайвера на крест:
– Так это и есть твоя тайна?
Халл проглотил слюну и посмотрел на нее с ненавистью.
– Это же фантастика! – поспешила сказать она и тут же почувствовала, как неубедительно прозвучали ее слова.
– Черт вас знает, чем вы там занимаетесь… вы, журналюги… Это же меняет все дело! Откуда там взялся этот крест?
Эрик положил крест в полотенце и быстро завернул.
– Если кому-нибудь скажешь, – сказал он, глядя в сторону, – найду и пришью.
Девушке показалось сначала, что она ослышалась. Но за этими словами последовало столь неприятное молчание, что она начала торопливо паковать оборудование.
* * *
– Веселая у тебя работа, – сказал Эрик Халл. Они вышли на застекленную веранду.
– Да уж.
Она торопливо натянула кроссовки, нащупала в кармане ключи от машины и пошла к выходу.
– Ты… – начал Эрик.
Девушка повернулась.
– Может, увидимся как-нибудь в городе? Только ты и я…
Она не ответила. Принужденно улыбнулась, и все.
Только сев в машину, она заметила, как у нее дрожат руки – никак не могла попасть ключом в замок зажигания.
По дороге домой она позвонила практиканту и не удержалась – выложила всю историю про странную находку.
SHAYNKAYT, ну и красота!
А что еще скажешь, глядя на вид, открывающийся на Веттерн с горного обрыва! К северу от Висингсё на солнце наползала туча, цветом и формой напоминающая гигантскую скумбрию, а за спиной светило вечернее солнце, отражаясь драгоценной рябью в воде огромного озера. Все было бы замечательно, если бы не этот a shande, позор, – окно у его столика было залапано, как стакан в пивной, а вкус кофе напоминал пригоревшее детское питание. Впрочем, что можно ожидать, когда сворачиваешь с евротрассы Е-4 в ресторан при мотеле… жизнь – сплошное мучение, a tsore, как сказала бы Бубе.
Дон достал распечатанную с сетевого выпуска «Далакурирен» статью и положил рядом с подносом. Портрет Эрика Халла. Если фотограф хотел польстить дайверу, то из этого ничего не вышло.
После короткого разговора в гримерной на телестудии Халл звонил ему несколько раз, напоминая о своей таинственной находке в шахте и приглашая приехать в Фалун.
Почему-то он всегда выбирал для звонков время после одиннадцати вечера, и цивилизованного способа заставить настырного дайвера угомониться просто не было.
А теперь «Далакурирен» тиснул целую статью про «тайну» Эрика Халла, так что она, эта тайна, сразу стала достоянием нескольких десятков тысяч подписчиков. В то же время автора статьи, похоже, не особенно заинтересовал крест Анх, найденный дайвером; в интерпретации журналиста рассказ ныряльщика выглядел, как дешевая попытка привлечь к себе внимание: вымученная, несвоевременная и насквозь лживая.