Они лежали рядом, скованные наручниками, и прислушивались, как медленно успокаивается дыхание. Они лежали рядом, а над ними разворачивался гигантский парус черной Вселенной.
Дон опять нашел глазами Полярную звезду. Она была очень похожа на то пятнышко света, которое зажигалось над белым крестом Стриндберга. Он потянул к себе сумку и начал привычно в ней шарить. Но пока он вслепую переворачивал бесчисленные баночки и конвалюты, его вдруг охватило сомнение. Он глубоко вдохнул и решил попробовать обойтись без таблеток – потому что свое самочувствие в эти минуты он мог бы определить одним словом: нормально.
Никакой метамин не сделает звезды ярче. И никакой стезолид не даст этого волшебного состояния покоя, охватившего его, пока он лежал на льдине в темноте арктической ночи.
Елена тоже лежала, прислушиваясь к ветру, и чувствовала идущую от Дона волну тепла. Интересно, видел ли он тоже ее мать или его посетили какие-то другие видения?
Конечно, мать забрала у нее крест для ее же пользы. Что-то там есть, за этим черным солнцем, что не должен видеть ни один человек на земле.
Ей казалось, что она может лежать так бесконечно долго, смотреть на звездное небо, смотреть и смотреть… вечно смотреть на звездное небо.
И впервые после детства никто и ничего от нее не требовал. Потом она, может быть, и узнает истину, но пока, оказывается, можно просто лежать и ни о чем не думать.
Елена села на корточки и потянула его за цепь. Дон приоткрыл глаза – она внимательно рассматривала маленький замок на браслете.
– Нет ли у вас чего-нибудь острого?
Он не мог удержаться от улыбки. Покопавшись свободной рукой в сумке, достал одноразовый шприц и протянул Елене.
Она сняла иглу и начала колдовать с замком. Через пару секунд браслеты наручников отщелкнулись. Запястье у Дона было в крови, кожа содрана. Она перевязала ему руку и сказала:
– Нам надо уходить. Погода может ухудшиться.
Дон посмотрел на бесконечные льды:
– Куда? К ледоколу? Не далековато ли?
– Восемнадцать километров, – уточнила Елена. – Но не думаю, что это разумно. Не избежать лишних вопросов. А вон туда… – Она показала на русский вертолет. – Туда-то всего каких-нибудь несколько сотен метров.
Она отряхнула снег и пошла, не дожидаясь ответа. Он последовал за ней, стараясь унять дрожь в ногах. Поспевать за Еленой было нелегко – в своем мешковатом камуфляже она двигалась легко и быстро, – и он все больше отставал.
Вдруг она остановилась у одного из сугробов и нагнулась, словно бы нашла что-то. Когда Дон подошел ближе, он увидел в ее руке обугленные крест и звезду Стриндберга.
В пилотской кабине вертолета Елена была как у себя дома. Она бросила ему защитный шлем и помогла надеть наушники. Опустив тонированное защитное стекло, он с удивлением наблюдал, как легко она управляется с рычагами и приборами.
Ротор заработал – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вертолет поднялся над белоснежной пустыней Арктики. Несмотря на сильный боковой ветер, Елена вела вертолет спокойно и уверенно. Они пролетели низко над отверстием туннеля, которое теперь было еле заметно, не больше метра в диаметре, и Дон видел, как поднятый винтом снежный буран заметает его окончательно.
Елена изменила угол наклона лопастей, подъемная сила увеличилась, и вертолет стал набирать высоту. Она крикнула, что собирается лететь на Свальбард, около восьмиста километров.
Дон посмотрел на карту – расстояние пугающее, но возражать было бессмысленно. Он покорно кивнул. Для него уже стало привычным уступать чужим решениям.
Девушка наклонила нос вертолета. Дон смотрел в окно на бескрайние льды. На коленях его лежало то, что осталось от креста и звезды.
Белый металл почернел и казался очень хрупким. Он снял перчатку и погладил некогда идеально гладкую, а теперь бугристую поверхность. Надписей видно не было – они расплавились.
Он подумал, что они не имеют права покинуть Север, не побывав еще в одном месте, и начал отыскивать координаты на карте. Елене не понадобилось ничего объяснять.
Они пересекли границу паковых льдов и летели теперь над черными пологими волнами Северного Ледовитого океана, которые постепенно становились все более серыми – полярная ночь с каждой морской милей отступала.
На горизонте начиналось что-то, похожее на рассвет. Сначала протянулась пурпурно-красная нитка, но вскоре первые лучи солнца с туманного горизонта ударили в кабину вертолета.
Дон закрыл глаза и подумал про Эву Странд.
Она так и осталась лежать там, в темноте подземелья, в сугробах ледяной золы. Он вспомнил, как осветился ее лоб, вспомнил невесомое, устремившееся к подземному солнцу облачко и попытался заставить себя уснуть.
* * *
Он потерял всякое чувство времени. Елена растолкала его и показала вниз. Дон сначала подумал, что это нагромождение дрейфующих льдов, но вертолет снизился, и он увидел, что это не льды, а колючие скалы.
Остров состоял из двух частей. Дон попросил сесть на южную – именно там, насколько он помнил, был поставлен камень. А память не подводила его никогда.
Елена выправила машину, и они аккуратно приземлились на смерзшийся гравий.
Дон снял шлем, натянул красный анорак с надписью «Early Fall Arctic Cruise» и спрыгнул на землю. Елена знаками попросила его поторопиться.
Он побежал вдоль острых скалистых разломов – вверх по холму, где стоял монумент. Прочитал надпись на латунной табличке и посмотрел на то, что он машинально сжимал в руке: два обугленных предмета, те самые, что были когда-то крестом и звездой Стриндберга.
Они выглядели так безобидно и мирно, что Дон еще раз удивился, каким образом они привели его сюда, на край света. Он посмотрел на них в последний раз и положил на край цементного цоколя.
Когда он залез в кокпит, на Елене уже не было шлема. Высокие скулы, короткая стрижка. Она подняла на Дона зеленые глаза и сказала:
– Мне пришла в голову мысль.
Дон долго обдумывал ее предложение. Ему не приходило в голову такое простое решение, но Елена не видела никаких препятствий, во всяком случае, сказала она, ей это ничем не грозит. Строго говоря, она не существовала, по крайней мере формально, – об этом Фатер позаботился много лет назад.
Они продолжали обсуждать ее план уже в воздухе. Вертолет поднялся и завис над одиноким памятником.
Они висели совсем низко. Было видно, как дрожат в потоке воздуха от лопастей крест и звезда. Потом Елена подняла вертолет и, заложив поворот, взяла курс на юг.
В лучах низкого солнца стоял монумент, поставленный на месте последнего лагеря экспедиции. На постаменте лежали обугленные крест и звезда, а на камне была высечена надпись: