Принцесса Никте стала заложницей, которую Тикаль отдавал Караколю в обмен на Оленьего Рога.
После этого Балам потерял всякий интерес к церемонии. Он не сводил глаз с девушки и даже время от времени пытался привлечь ее внимание. Но Никте пристально вглядывалась в горизонт, как будто смотрела поверх акрополя, раскинувшегося перед ней. Лишь однажды она опустила взгляд на группу, прибывшую из Караколя, и на несколько мгновений задержала его на лицах тех, кто смотрел на нее. Слегка смутившись, она закрыла глаза, но лишь на миг. Вскоре она снова стала всматриваться в бесконечность, чтобы уже больше не отрываться от нее.
Говорил король. Говорил Олений Рог. Взял слово также и Белый Нетопырь. Состоялся обмен дарами, и, когда Балам пошел за своим, он оказался перед Никте. Принцесса держала в руках подарок для него от королевского дома. Это была обсидиановая фигурка величиной не более чем с ладонь, но Балам едва взглянул на нее. Он не сводил глаз с прекрасной богини, и, когда их взгляды на мгновение встретились, он почувствовал, как мурашки пробежали по телу. Она словно бы оценивала его в течение нескольких секунд, и юноша готов был поклясться, что одна из ее бровей лукаво приподнялась.
Балам хотел сказать несколько слов, но с его губ сорвалось только лаконичное «спасибо». Несколько мгновений спустя он уже снова стоял на своем месте, внизу, на эспланаде, упрекая себя за бестолковость. Он посмотрел на маленькую скульптурку и с удивлением обнаружил, что это было великолепно выполненное изображение ягуара — зверь как будто застыл в засаде.
Тут Белый Нетопырь заметил, что юноша полностью ушел в себя, и ему пришлось обратить внимание Балама на короля, который снова заговорил низким голосом.
— Сколько люди помнят, Тикаль всегда находился под покровительством богов. Мы обладаем величием и могуществом. И это так, ибо город всегда отдавал нашим создателям то, чего они требовали. Наш первый великий король, Йаш Ээб Шоок25, стал сувереном Тикаля по их предначертанию, а его род продолжается и до сегодняшних дней. И каждый из его наследников подчинялся приказаниям богов. Наши боги требуют крови! Они настаивают, чтобы кровь окропляла землю, которую они нам дали! И когда мы поступаем так, они воздают нам, посылая дождь, орошающий нашу землю и позволяющий расти кукурузе, нашей кормилице. Так было, и так должно продолжаться. Те, кто смеет идти наперекор предначертанию давших нам жизнь, не только навлекут на себя гнев наших создателей, но и сделают так, что мы все пострадаем от последствий их высокомерия. Тлалок, бог, покровительствующий нам дождем, требует жертвы. И мы дадим ее!
Последние слова Череп Зверя произнес, пристально глядя на маленькую группу гостей. Закончив, он отвел от них взгляд и посмотрел на акрополь, находящийся у них за спиной. Король поднял правую руку, указывая на него, и застыл, заставив всех присутствующих повернуться и посмотреть туда.
Молчание, которое до этого момента хранили все зрители, собравшиеся на Большой площади, стало еще более напряженным. Несомненно, они предчувствовали то, что должно было сейчас произойти. Это предвидел и Белый Нетопырь, поскольку его лицо стало непроницаемым, а глаза превратились в узкие щелочки.
Из одного из храмов, расположенных в правой половине верхней части акрополя, показалась небольшая группа людей. Двое были воинами, без сомнения, из Ордена Воителей26. Они выделялись красочным убранством, и свирепые орлиные головы возвышалась на их уборах, прямо надо лбами. Они вели под руки невысокого человека, одетого лишь в простую юбку. Его голова была опущена, а глаза смотрели в землю, и казалось, что он шел с трудом.
За ними из храма вышел четвертый участник, весь в черном, с грязными и спутанными длинными волосами. Балам сразу узнал в нем жреца культа Тлалока, бога дождя, принесенного из северных земель, поскольку этот человек ничем не отличался от того, которого он видел в Караколе.
Он нес небольшое кадило, испускавшее густой черный дым, его губы двигались, наверняка в песнопении, которого не было слышно там, где они находились.
Группа остановилась у края платформы, практически нависавшей, как клюв, над площадью, расположенной чуть ниже. Жрец держался чуть в стороне, а тем временем звук его пения становился громче, и слова теперь можно было различить. Он размахивал кадилом, направляя его по очереди в четыре стороны света.
Пение прервалось внезапно, и это послужило сигналом для двоих воинов. Они заставили человека встать между ними на колени, и один из них потянул жертву за волосы назад, открывая шею. Жрец поставил кадило на землю, и теперь в его руках появился длинный нож с обсидиановым лезвием, извлеченный из складок одежды. С громким криком — Балам различил имя Тлалока — он подошел к стоящему на коленях человеку и одним движением перерезал ему горло от уха до уха.
Кровь хлынула потоком, и воины наклонили тело вперед, чтобы густая жидкость стекала на землю. Какое-то время они держали человека, уже бездыханного, в этом положении, а затем подошли к краю платформы и бросили тело в пропасть.
Балам закрыл глаза, но звук, с которым останки человека катились по скалам, звенел в его голове. Он вновь пережил те мгновения в Караколе, незадолго до этого дня, когда жрец бога дождя бросился с вершины пирамиды. Как и тогда, его разум восстал против абсурдности этой смерти.
Пока тело падало, человек, одетый в черное, снова выкрикнул имя Тлалока, и в ответ послышался глухой шум вдали, на востоке.
Он походил на раскат грома, который, слабый вначале, становился все громче, чтобы потом замолкнуть. Небо, однако, казалось безоблачно голубым. Жрец повернулся туда с поднятыми руками, сжимая окровавленный кинжал, и снова громко произнес имя Тлалока. В толпе, собравшейся на Большой площади, поднялся рокот удивления.
— Тлалок заговорил! — воскликнул Череп Зверя. — Его громоподобный голос выразил удовлетворение тем, что он почуял кровь, которую мы для него пролили! — Зрители хранили испуганное молчание. — Человек, смерть которого вы сейчас видели, — продолжил король после паузы, — был шпионом на службе у врагов Тикаля. Его жертвоприношение не только угодно богам, но оно также позволит его духу попасть в их обитель, вместо того чтобы навсегда сгинуть в мире тьмы. Его цветущая27 смерть искупила это.
Не сказав больше ни слова, Череп Зверя повернулся и покинул свое место на платформе. Балам стал искать взгляд Белого Нетопыря, но глаза шамана были прикованы к двери, через которую только что прошел король, и халач виник излучал при этом такой холод, словно был каменной статуей.
Посольство возвращалось той же дорогой, по которой пришло в Тикаль два дня назад. Олений Рог и трое его слуг остались в Тикале, а взамен Никте и ее четыре служанки двигались теперь по направлению к Караколю. Принцесса сначала путешествовала в маленьком паланкине, но вскоре отказалась от этого, когда дорога превратилась в узкую просеку, углублявшуюся в сельву.
Балам узнал, что девушка была седьмой из восьми дочерей Черепа Зверя и что ей приблизительно столько же лет, сколько ему: около восемнадцати. Отправляясь в путь, она сменила вчерашний наряд. Теперь на ней была юбка пониже колен и сапожки из оленьей кожи, которые держались на подвязках вокруг лодыжек. Руки были также прикрыты, чтобы их не царапал кустарник, волосы заплетены в две косы, украшенные маленькими белыми цветами.