— С вами по-прежнему все в порядке? Вы меня слышите? — Голос Жана теперь стал совсем далеким, хотя его слова вполне можно было разобрать.

— Да, да! — Николь тоже постаралась, чтобы ее голос звучал погромче. — Все в порядке!

Два фонаря освещали теперь каменные цилиндры, служившие опорой для плит, снова покоящихся на своих местах.

— Это невероятно! — пробормотал Фабрисио, проводя рукой по отшлифованной поверхности одного из них. — Это поршни, которые поднимаются и опускаются под давлением.

— Совершенная система противовесов, я бы сказал, — прозвучало за спиной Николь, и она чуть было не взвизгнула. Ей удалось сдержаться только потому, что этот акцент показался ей знакомым.

— Ги? — спросила она, поворачиваясь и направляя фонарь туда, откуда раздался голос.

Она увидела, что из-за колонны появился какой-то человек. Он также зажег фонарь и направил его на собственное лицо. Игра света и теней придала ему зловещее выражение, однако Аугусто Фабрисио и Николь сразу же узнали Лаланда.

Археолог, за жизнь которого они боялись, находился теперь рядом с ними. И, судя по его виду, целый и невредимый. Ги Лаланд даже позволил себе криво улыбнуться.

— Вы заставили себя ждать, хотя я знал, что вы все-таки приедете. Три великих ума, без сомнения, смогли разгадать загадку, с которой я легко справился. — Он жестом заставил Аугусто Фабрисио замолчать. — Скажите тем, кто находится наверху, что цикл системы составляет более тридцати минут. До этого времени бесполезно пытаться опустить плиты.

— Но Ги, — перебила Николь, — с тобой все в порядке? А твои похитители? Как ты сюда добрался?

— Да, я полагаю, что должен объясниться. — Француз погасил фонарь. — Сядьте, пожалуйста. — Он указал на какие-то камни, лежащие рядом с одной из колонн, подпиравших плиты. — Похоже, больше нам заняться все равно нечем.

— А маска?

— В этой комнате ничего нет, Аугусто, если ты это имеешь в виду. Вы сами можете убедиться. — Француз достал рюкзак из-за колонны и извлек из него газовую лампу, которой члены экспедиции пользовались по ночам. — Можете выключить ваши фонари, — добавил он, зажигая лампу.

Ее белесый свет не был сильным, но он позволил Николь составить более ясное представление о том месте, в котором они находились. Комната была прямоугольной, по размерам чуть больше верхней. Единственное, что в ней бросалось в глаза, — это два каменных цилиндра, служившие опорами для плит. Возле стен располагались другие колонны, которые, возможно, тоже являлись частями механизма, а в центре южной стены, прилегая к ней, находилось нечто вроде алтаря или выступа, на котором были высечены какие-то изображения.

Ги Лаланд снова зажег фонарь и направил его на стену, расположенную слева от него.

— По этим желобам, — объяснил он, — можно проследить, как система двигает плитами. Сейчас огромные каменные глыбы возвращаются постепенно на свое место. Пока они не остановятся, плиты вновь не опустятся. Скажите тем, кто наверху, чтобы они пока попили кофе, — добавил он с иронией, — но лучше не упоминайте обо мне.

Николь и Аугусто обменялись взглядами. Девушка пожала плечами, а археолог только кивнул. Именно ему удалось докричаться до тех, кто остался в верхнем помещении.

— Ги, — Николь внезапно пришла в себя, — как ты спустился? Нужны два человека, не так ли?

— Да. И примерно одинакового веса. — Он с улыбкой смотрел на маленького гватемальца. — Вы сидите на тех, кто сопровождал меня в этом путешествии. Слава богу, что большие камни нашлись прямо на вершине пирамиды и мне не пришлось спускаться за ними.

Николь обратила внимание на ироничный тон своего соотечественника. Она знала, что это был заносчивый и сложный человек, но почувствовала, что сейчас он старался выглядеть уверенно, однако без особого успеха.

— А твои похитители?

— Вы прочитали о них в записке? Мне сказали, что ее оставили вам. Они сопровождали меня до Караколя и охраняют пирамиду днем и ночью. Мне было сказано, что меня разыщут и убьют, если я вздумаю унести с собой маску. Или просто попытаюсь бежать.

— Тогда они знают, что мы прибыли сюда. — Николь и Аугусто посмотрели друг на друга. — Мне не кажется, что эта новость их обрадует. Кто они?

— Я точно не знаю. Предполагаю, что они работают на Флоренсио Санчеса.

— Но ты уже находишься здесь целый день, не так ли, mon ami? [18] — спросил гватемалец. — Они подумают, что ты умер или бежал.

Лаланд поежился.

— Не знаю. Непросто догадаться, что эти люди могут подумать. Я рассчитывал на то, что, убрав эти проклятые камни, заставлю плиты подняться и спрятать меня. Но они это сделали сами.

— Я кое-чего не понимаю. — Николь постаралась, чтобы в ее голосе не звучало обвинение. — Похищение произошло ночью, не так ли? И мы еще не видели лестницы с надписями. Но ты там был, правда? И еще. Откуда они знали, что ты расшифровал эти надписи?

Ги какое-то время помолчал, как будто обдумывая ответ, и наконец заговорил ледяным тоном.

— Да. Я пошел к лестнице, пока вы все спали, и понял, на что указывают изваяния. Когда я возвращался в лагерь, мне послышался чей-то голос у обочины дороги, уже в самой сельве, и мной овладело любопытство. Там на прогалине стоял Хорхе, говоривший по радио. Я не очень хорошо знаю испанский, но понял, что речь шла о маске, и он разговаривал тихо, чтобы не привлекать внимания. В этот момент меня схватили сзади. Их было двое. Меня связали и понесли к водителю. Хорхе перевел мне их слова: они наблюдали за мной, когда я находился возле лестницы. Когда они увидели, что я слежу за их начальником, меня схватили.

— И? — Николь, похоже, не удовлетворили эти объяснения.

— Хорхе понял, что его обнаружили и что он не может отпустить меня. Он также догадался, что я понял, каким будет наш следующий шаг. Меня просто заставили идти с ними.

Французский археолог сделал жест, давая понять, что разговор закончен, по крайней мере, пока они находятся здесь.

— Я полагаю, что вы захотите увидеть все это сами. Я прихватил с собой рюкзак на тот случай, если найду маску.

«Еще одно оправдание, — подумала Николь. — Он ни словом не обмолвился о пятнах крови на прогалине. Кажется, ему есть что нам рассказать, но мы это еще проверим. Сейчас главное — маска, и тут я ему верю: ее здесь нет».

Она включила фонарик и направилась к маленькому алтарю, расположенному у стены. Что-то ее влекло к нему, однако, поразмыслив, она решила, что в нем нет ничего особенного. Он одиноко возвышался возле колонн, нарушая монотонность убранства темной комнаты, в которой они были заточены.

29

Город майя Тикаль, 628 год н. э.

Балам вошел в Тикаль, когда солнце уже почти зашло. Видимо, потому, что город был ему знаком, или потому, что он был погружен в глубокие размышления, Тикаль не показался ему таким впечатляющим, как во время путешествия, когда он сопровождал сына К'ана II и когда у него появилась возможность познакомиться с Никте. И все же, увидев Большую площадь, он вздрогнул, и сердце его сжалось при виде главной двери дворца, из которой в тот день появилась прекрасная принцесса.