К тому времени, когда она добралась до фермы, уже стемнело. Поднявшись на пригорок среди болотистой равнины, она увидела свет в окнах фермерского дома и помчалась туда, «притопив» педаль скорости и ударяясь бампером о дождевые рытвины, появившиеся на разбитой дороге. Как только она остановилась перед домом, в двери показался отец с огромным электрическим фонарем. Он направил свет на открытую дверцу автомобиля и пошел навстречу.
— Что-то случилось?
Отбросив со лба волосы, она вышла из машины. Почувствовала на коже налет белой дорожной пыли, отчего появилось нестерпимое желание принять ванну.
— Нет, все в порядке.
Отец направил луч фонаря внутрь автомобиля, чтобы увидеть, нет ли там еще кого. Он не сказал ни слова, но в воздухе повис немой вопрос.
— Майкл в Булавайо вместе с командой, — объяснила она. — Он не смог вырваться. Поэтому я решила сама заехать, вас повидать. Переночую, а завтра поеду назад.
Отец смягчился.
— Ты же знаешь, мы всегда рады, когда ты здесь. Оставайся до тех пор, пока можешь.
Она поняла, что такое приглашение означало нечто большее, чем сказано; если она захочет уйти от мужа, они радушно примут ее — вот о чем он говорил. На какой-то миг она почувствовала негодование оттого, что ее брак терпит неудачу. Но тут она заметила в дверном проеме силуэт матери и представила картину, когда по вечерам они одни в своем беспорядочно выстроенном доме, и им ничего не остается делать, кроме как думать о покойном сыне и дочери, которую удается видеть один раз в месяц.
Она больше ничего не сказала о причине своего приезда. Вряд ли родителей удовлетворит ее объяснение, но это не имело значения; она не хотела обсуждать эту тему, пусть держат свои сомнения при себе. Это вполне подходит для тех отношений, которые сложились между ними, тех отношений, что никогда не предполагают равенства взрослых людей. Как и прежде, ребенком, она скрывала от них истинное положение дел, так и сейчас, продолжала гнуть ту же линию. Обе стороны об этом знали и стремились поговорить, но соглашались с тем, что такое откровение немыслимо.
Они уже поужинали и, пока она ела, сидели вместе с ней в гостиной за столом. Говорили о ее доме, о перестановках в нем, о друзьях семьи — беседа, не содержащая никаких свежих новостей, если и впрямь что-нибудь не случится; потом перешли к делам на ферме. Начался этот разговор еще раньше, и теперь они вновь вернутся к нему за завтраком. Она знала, что отец любит порассуждать о политике, но последняя речь Веленски или действия Уайтхеда мало волновали ее, и потому она не могла сказать что-нибудь такое, что заинтересовало бы его.
После ужина лучше всего сразу принять ванну и лечь спать. Около получаса она лежала в теплой дождевой воде из резервуара, размышляя о том, что же Майкл подумает, вернувшись, когда обнаружит пустой дом. Вдруг он решит, что она попала в аварию, возможно, надо позвонить кому-нибудь из соседей, чтоб оставили записку в двери, но тут же сама отклонила эту идею. В конце концов у нее есть гордость; пусть удивится, пусть помучается.
На следующий день, возвращаясь домой, она переживала о том, что он ей скажет, и приготовилась защищаться. Противостояние всегда вызывало у нее неприязнь, поэтому обычно она предпочитала идти на компромисс или отступала, но в этом случае готова была бороться. Мысленно все отрепетировала; если он начнет с претензий, ну, тогда она сможет ему ответить.
Она припарковала автомобиль возле дома и вошла через черный ход. Ни в гостиной, ни в спальне — ни малейшего признака присутствия Майкла. Постель на кровати была смята и открыт платяной шкаф, но больше — ни намека на его местонахождение. Было воскресенье, поэтому в школе ему нечего делать. Она приготовила себе чай и устроилась на веранде. Теперь она почувствовала беспокойство: неужели он ее бросил?
Она допила чай и решила пойти к соседям, чтобы расспросить, может, они его видели. Ее приветливость вызвала у них странную реакцию. Что-то было необычное в поведении соседа, оттенок удивления или даже уклончивости.
— Он вышел на прогулку, — сказал ей сосед. — По крайней мере, я так думаю.
Она почувствовала облегчение.
— Понятно.
Надо было дать хоть какое-нибудь объяснение.
— Этой ночью я осталась в Булавайо, точнее, поехала к родителям на ферму.
Сосед колебался.
— Так вас не было рядом с Майклом?
— Нет. Я же говорю, что ночевала на ферме. — Теперь она точно знала: что-то произошло. Она уже сожалела о своем гневе и думала только о Майкле. Неужели авария?
— Что-то случилось?
Сосед выглядел обеспокоенным.
— Вчера, — не терпелось ей, — он пошел с Джимом и Полом, они что, напились? — В этом не было ничего предосудительного. Все пили, порой слишком много.
— Он натворил много больше, чем просто напился, — покачал головой сосед. — Он взял ящик пива и отдал мальчикам.
Энни засмеялась.
— И все?
Сосед удивленно смотрел на нее.
— Все?
— Да. Конечно, ведь это не то, что… если бы он напал на кого-нибудь или совершил какое-то преступление.
Жена соседа пожала плечами.
— Только не думайте, что это пустяки. Директор разъярен. Мальчики пили пиво! Потом они начали буйствовать. Пришлось пустить в ход два огнетушителя, прежде чем их смогли усмирить.
Она слышала, как Майкл вошел в кабинет. Он должен понять, что я дома, думала она; он ведь увидит автомобиль. Несколько минут она продолжала сидеть в гостиной, а потом вдруг встала и стремительно направилась в его комнату. Он сидел за столом, играя с карандашом, и даже не взглянул на нее, когда она бросилась к нему, чтобы обнять.
— Ну, вот мы и вместе.
Он молчал, продолжая крутить в руках карандаш.
— Мне очень жаль, что все так получилось, Майкл. Правда.
Он посмотрел на карандаш, а потом спокойно спросил:
— Где ты была?
— На ферме. Я поехала туда, потому что тебя тяготило мое присутствие. — Она вздохнула. — Теперь сожалею, что уехала. Я не хотела оставить тебя одного в беде.
В его голосе не было досады.
— Я попал в неприятное положение, — сказал он через некоторое время. — Все превратилось в сплошной ад.
— Джоан рассказала мне. — Она сделала паузу. — На мой взгляд, это больше похоже на бурю в стакане.
— Вероятно, меня попросят уехать отсюда. Ты ведь знаешь, директор…
Возможно… Но потом она пришла к заключению, что даже такой напыщенный человек, каким был директор, должен заставить себя простить. Ну что за трагедия, если мальчики выпили несколько бутылок пива? Дома они делают это регулярно — незаметно стащат бутылку из кладовой и разопьют с отцом напополам. В жаркие месяцы вся страна налегает на холодное пиво.