– Ой, она и вовсе мрачное таскает, – скривилась Валя. – Черное предпочитает, даже летом. Ничего в цветочек, или там в горошек! И вечно Арина людей осуждает. Увидит в телике певицу и начинает: «Нацепила платье Минни Маус, петь не умеет, сиськами трясет, проституткой вырядилась, стразами обсыпалась…» Яда в ней – бочка. Меня совсем зашпыняла. Характер у Арины ужасный! Вечно требует, чтобы по ее все было, Нина, бедная, перед дочкой стелилась, любые ее капризы выполняла. Хочешь шубу? Получи. Вторую? Владей на здоровье. Третью? Сожри, не лопни. Неправильно хозяйка дочь воспитывала! У той есть твердое убеждение: коли топну ногой, весь мир вздрогнет. Ну, с родителями такое, пожалуй, еще пройдет, а вот с мужиком… прости, подвинься. Девка она фигуристая, одета в новое, причесана мастером, из приличной семьи… Чего ж замуж не выходит?
– Наверное, не хочет, – предположила я.
– На стенку от желания лезет! Сколько раз сюда кавалеров притаскивала, но через месяц, другой, они – тю-тю. Выпятит она свой характер, парнишка и даст деру. Время-то бежит, не девушка уже, перезревшая груша, – самозабвенно сплетничала Валя. – Вроде румяная, красивая, а в руки возьмешь и сообразишь – под кожей гнилье. Упустила Арина момент, холостых другие разобрали, ей остались вдовые да разведенные, вроде этого ее врача, Володи. А у них дети, жены бывшие… Эх!
– Значит, розовый цвет не в фаворе у женской части Лаврентьевых? – перевела я разговор на нужную тему.
– Че? – не поняла Валентина.
– А ты сама любишь вещи нежных оттенков? – продолжала я.
– Зеленое ношу, – заявила Валя, – горчичное.
– Красное?
– Никогда!
– Розовое?
– Уж не девочка давно.
– Следовательно, ни у кого в доме нет вещей цвета, как вон та чашка на мойке? – уточнила я.
– Скажете тоже, – улыбнулась Валентина. – Кому охота невестой поросенка смотреться?
– Профессор, наверное, тоже ходит в темном?
– На работу в костюме, с рубашкой при галстуке, редко пуловер натянет. Учителям не годится по-простому выглядеть. А дома – в джинсах и толстовке.
– Розовая, шелковая?
Валя начала смеяться.
– С удовольствием бы поглядела на хозяина в таком виде. Нет, у него серо-синие шмотки. Их ему Нина покупает, Эрик сам по магазинам не ходит. А с чего у вас интерес-то?
– Валечка, попробуй вспомнить, не приходили ли к вам в последнее время дамы в розовом? – пыталась я нащупать хоть тоненькую ниточку.
Домработница резво вскочила и кинулась к чайнику.
– Ну и хороша же я! Человек в гости заглянул, а я угощенья не предлагаю! Кофейку? Нина дорогой купила, вкусный. Сливочки имеются, мармеладик. Хотите оладушек?
Странная трансформация доселе не приветливой Валентины удивила меня.
– Спасибо, дело к вечеру, пить кофе поздновато, – вежливо отмела я ее предложение.
– Чаек заварю! Зеленый? Черный? Ой, ща историю расскажу, – тараторила Валя, – у нас куст цвел у забора, жасминовый. Красивый, весь прям белый! Выхожу утром – ободрали! Ни цветочка! Ну я человек решительный, живо хулиганку вычислила – Настька Петрова. У нее четыре сына, всех Петьками зовут. Знаете, как Настька детей отличает? По отчеству! Ха-ха-ха… В Киряевке народ убогий. Сейчас обо всех расскажу.
– Лучше вспомни гостью в розовом платье, – сурово приказала я. – Кто она? Давно ли приходила?
Валентина с грохотом поставила на стол чайник.
– Ниче не знаю! Спать рано ложусь, кабы не вы, сейчас уж зубы чистила бы. Кто к хозяевам после десяти притопает – не вижу, не слышу. Не обязана! Мне деньги платят, рабочие часы оговорены с семи утра до двадцати вечера, потом меня не трожьте, личное время. Во!
Я вынула кошелек.
– Сколько стоит твой час? Сто долларов хватит?
– Лучше рублями, – алчно сказала Валя. – И чего вы хотите-то?
– Кто носит розовое платье? Ты же видела эту женщину!
– Нет! – отрезала домработница, быстро пряча полученные тысячи.
– Не ври! – разозлилась я.
– Женщину не встречала, – уперлась Валентина.
– Уж не хочешь ли сказать, что впускала в коттедж кошку, облаченную в комбинезон из розового шелка? Гламурненькое животное!
– Она была не живая, – понизила голос домработница.
– Дохлая? – не утерпела я. – Круто! Мумия кота посещает дом… Мумия возвращается, часть вторая: киса в карнавальном наряде разгуливает по Киряевке.
– Не кошка это вовсе!
– Кто тогда?
– Ну… это… самое… фр-фр-фр! – Валя принялась описывать руками круги. – Я аж ахнула! Думала – его любовница. В избушке устроилась! Еще не знала, как лучше поступить: Нинке натрепать или, пока лично за хвост не схвачу, молчать? Решила погодить, раз доказательств нет. Он легко отопрется, меня вон прогонят, зарплату потеряю. Лучше, думаю, все разнюхать и Эрику заявить: или молчу, или говорю. Во! Ясненько?
– Нет! – гаркнула я. – Садись и рассказывай нормально!
– Ста долларов маловато для откровенности.
– Сколько ты хочешь?
– Тысячу! – выпалила Валя. – Сразу на стол клади, тогда ниче не утаю.
Я покрутила пальцем у лба.
– С ума вошла? Двести довольно.
– Девятьсот, – сбавила цену вымогательница.
– Больше трехсот не дам!
– Ну и до свидания, – равнодушно отреагировала прислуга. – Хоть я и в курсе про розовое платье, но рта не раскрою.
– Ладно, четыреста, – сдалась я.
– Ну ты и жадна! – восхитилась Валя. – Я слышала про твои миллиарды!
– Пятьсот, – угрюмо пообещала я. – Можешь проверить сумочку, больше у меня налички нет!
– Покажи, – велела Валентина и, осмотрев портмоне, резюмировала: – карточек туча, рублей жалкая кучка. Лады, вынимай серьги из ушей!
– Милая, – снисходительно ответила я, – их цена намного выше запрошенной тобой суммы. Могу предложить платок. Он модный и как раз стоит около тридцати тысяч рублей.
– Нашла дуру… – фыркнула Валя. – Только серьги.