— Вы, конечно, никогда не называли Луизе свое настоящее имя? — спросил Элвестон.
— Это было бы глупостью, и принесло ей дополнительное страдание. Я поступил так, как поступают большинство мужчин в подобной ситуации. Моя история была убедительной (чему я радовался) и могла вызвать сочувствие у любой чувствительной молодой женщины. Я назвался Фредериком Деланси (мне всегда нравились эти инициалы), сказал, что был ранен в Ирландской кампании (что во многом правда), а вернувшись домой, узнал, что любимая жена умерла при родах, а с ней и сын. Эта несчастная сага вызвала прилив любви и привязанности Луизы, и мне пришлось приукрасить рассказ, сказав, что я поеду в Лондон, найду работу, а потом вернусь, женюсь на ней, и тогда наш сын сможет жить с нами. Мы вместе — так настаивала Луиза — вырезали мои инициалы на деревьях как символ любви и верности. Признаюсь, я это делал не без озорства. Деньги Симпкинсам я обещал послать, как только найду и оплачу лондонское жилище.
— Бесчестный обман доверчивой и, по сути, невинной девушки, — сказал полковник. — Через какое-то время после рождения ребенка вас и след бы простыл — тут и конец истории.
— Обмана я не отрицаю, но финал казался мне вполне счастливым. Луиза вскоре забыла бы меня и вышла замуж за своего жениха, ребенка растили бы родные люди. О внебрачных детях рассказывают истории и похуже. Но к несчастью, все пошло не так. Луиза вернулась домой с ребенком, и когда мы встретились, как обычно, у могилы собаки, она передала мне письмо от Майкла Симпкинса. Он не хотел брать к себе малыша даже за щедрое вознаграждение. У них уже росли три дочери, они не собирались на этом останавливаться, и Майклу была неприятна мысль, что, родись у него сыновья, Джорджи будет старшим. Похоже, что и сестры не ладили между собой перед родами Луизы. Подозреваю, что так часто бывает, когда на кухне крутятся две хозяйки. Я доверился миссис Янг, сказав, что у Луизы ребенок, и она захотела его увидеть, попросив, чтобы ей организовали в лесу встречу с Луизой и малышом. Джорджи ее покорил, и она вознамерилась его заполучить. Я знал, что она хочет детей, но не представлял, что до такой степени. Конечно, Джорджи — очаровательный ребенок, и к тому же он мой.
Дарси почувствовал, что не может больше молчать. Он должен во многом разобраться.
— Полагаю, женщина в черном, которую мельком видели в лесу горничные, и была миссис Янг? Как мог ты привлечь к участию в будущем твоего ребенка женщину, чье поведение, насколько нам известно, ставит ее в ряды самых низких и презренных представительниц ее пола?
При этих словах Уикхем чуть не подпрыгнул на стуле. Суставы его пальцев побелели, лицо побагровело от ярости.
— Теперь ты можешь знать правду. Элинор Янг — единственная женщина, любившая меня; все остальные, включая мою жену, не дали мне той заботы, нежности, поддержки, сознания собственной значительности, какую дала сестра. Да, она моя единокровная сестра. Понимаю, ты удивлен. У моего отца была репутация самого квалифицированного, самого преданного, самого превосходного управляющего покойного мистера Дарси, да таковым он и являлся. Мать была строга с ним, как, собственно, и со мной; в нашем доме никогда не звучал смех.
Но он ведь тоже был мужчиной и, уезжая в Лондон на неделю-другую по делам мистера Дарси, вел там другую жизнь. Мне ничего не известно о женщине, с которой у него была связь, но на смертном одре он признался мне, что имеет дочь. Отдавая отцу должное, скажу, что он, чем мог, помогал ей, но о детстве сестры мне известно мало; знаю только, что ее определили в лондонскую школу, которая мало чем отличалась от сиротского приюта. В двенадцать лет она оттуда сбежала, и тогда отец утратил с ней контакт; возраст и ответственная работа в Пемберли не давали возможности предпринять полноценные поиски. Но до конца своих дней он мучился этим и умолял меня сделать все возможное, чтобы ее отыскать. За прошедшее время школа прекратила существование, владелец был неизвестен, но мне удалось наладить отношения с людьми из соседнего дома, которые дружили с девушкой из этой школы и не прервали с ней связь. Именно она подсказала, где можно найти Элинор. В конце концов я ее отыскал. Она совсем не нуждалась. Недолгое время сестра была замужем за человеком намного ее старше, оставившим ей некоторую сумму, на которую она купила дом в Марилебоне и сдавала комнаты молодым людям из хороших семей, приехавшим работать в Лондон. Любящие матери были бесконечно благодарны респектабельной даме, по-матерински относившейся к их отпрыскам и не допускавшей, чтобы молодые женщины снимали у нее комнаты или приходили в гости.
— Это мне известно, — сказал полковник. — Но вы ничего не говорите об образе жизни вашей сестры, о тех несчастных, которых она шантажировала.
Уикхем с трудом справился с гневом.
— В своей жизни она принесла меньше вреда, чем многие уважаемые матроны. Муж не оставил недвижимости, и ей пришлось жить своим умом. Мы сразу полюбили друг друга, ведь у нас много общего. Она была умна и сказала, что мое основное и, возможно, единственное ценное качество в том, что я нравлюсь женщинам и владею секретом обольщения. Чтобы покончить с бедностью, мне нужно всего лишь жениться на богатой женщине, и она не сомневалась, что у меня есть все для этого. Как вам известно, мои самые ранние и многообещающие надежды разрушились, когда Дарси неожиданно объявился в Рамсгите и сыграл роль возмущенного брата.
Полковник вскочил на ноги прежде, чем Дарси успел пошевелиться:
— Существует имя, которое вы не смеете произносить — ни здесь, ни в любом другом месте, если дорожите своей жизнью, сэр.
Во взгляде, который метнул в его сторону Уикхем, сверкнула прежняя самоуверенность.
— Я не новичок в этом мире, сэр, и знаю, что имя леди никогда не может быть запачкано скандалом, ее репутация священна, и я также знаю, что существуют женщины, чей стиль жизни помогает сберечь эту чистоту. Моя сестра — одна из них. Но вернемся к нашей истории. К счастью, желание Элинор решало нашу проблему. Теперь, когда сестра Луизы отказалась взять ребенка, ему надо было подыскивать новый дом. Элинор поразила воображение Луизы блестящими картинами будущего нашего сына, и Луиза согласилась утром, в день бала, передать нам в коттедже ребенка с тем, чтобы мы увезли его в Лондон, где я буду искать работу, а сестра временно, до нашей свадьбы, позаботится о малыше. Конечно, мы не собирались давать ей адрес сестры.
А затем все пошло не так. Должен признать, тут во многом вина Элинор: она не привыкла иметь дело с женщинами, такая у нее особенность. С мужчинами проще, она умела их убедить и умаслить. Даже после того как мужчины расставались с денежками, они никогда не испытывали к ней неприязни. Сентиментальная нерешительность Луизы выводила ее из себя. Для сестры это был вопрос здравого смысла: Джорджи срочно нужен родной дом, она может его дать — и намного лучше, чем дом Симпкинсов. Но Луизе не понравилась Элинор, она ей не доверяла; сестра слишком часто упоминала о том, что обещанные Симпкинсам тридцать фунтов нужно дать ей. Наконец Луиза согласилась передать ребенка, как планировалось, но оставался риск, что, когда дойдет до дела, она может заупрямиться. Вот почему я хотел, чтобы при передаче Джорджи присутствовал Денни. Я не сомневался, что Бидуэлл останется в Пемберли, все остальные слуги тоже будут заняты, и карета сестры беспрепятственно проедет через северо-западные ворота. Удивительно, как один-два шиллинга решают такие мелкие затруднения. Элинор накануне устроила встречу с полковником в «Кингз-Армс» в Ламтоне, чтобы рассказать ему об изменениях в плане.