– Демьян мне говорил, что несколько дней назад Никодим был у него в гостях и спал с двумя девушками. Она позволяет ему изменять?
– Она была одной из тех двух девушек, – усмехнулся Боря. – Она бисексуалка.
– Вы видели шкатулку, которую украли?
– Нет. Юра ее вообще никому не показывает, даже мне, хотя ближе меня у него никого нет. – Боря остановился перед светофором. – Он всегда говорил, что обладает такими секретами и тайнами, раскрыв которые утратит свою колдовскую силу. Он вообще довольно темная личность, я так и не знаю его до конца.
– Далеко этот Никодим живет?
– На Мичуринском проспекте. Ты уже придумала, как будешь действовать? – он с интересом посмотрел на меня и улыбнулся. – Первый раз так близко общаюсь с живым детективом, к тому же такой красивой и приятной девушкой.
– Если бы мы познакомились при других обстоятельствах, я была бы еще приятнее, – вздохнула я и кивнула на дорогу. – Поехали, зеленый загорелся.
С трудом оторвав от меня взгляд, он включил скорость, и мы поехали дальше.
– Наверное, это очень интересно детективом работать? – спросил он.
– Ага, интересно, особенно когда тебя вот так вот похищают на рассвете и под угрозой смерти заставляют выполнять сомнительные поручения, – я горько усмехнулась. – По вашему колдуну тюрьма давно плачет. Думаю, вы с ним вместе загремите за соучастие в похищении.
– О чем ты говоришь, какая тюрьма? – искренне удивился он. – Не воспринимай все так серьезно! Юра – знаменитость, звезда мировой величины, разве он не может позволить себе небольшую слабость? Считай, что это его маленький каприз. Все гении имели недостатки. Чайковский вон голубым был, Есенин пил и гулял беспробудно, однако их за это в тюрьму никто не сажал, все понимали, что талант нужно беречь, и прощали им их слабости.
– Боюсь, что я не из тех, кто понимает, – сдержанно бросила я. – К тому же сомневаюсь, что ваш Юра обладает какими-либо бесспорными талантами, кроме способности жульничать и обманывать людей.
– Ты не права, – помрачнел мой провожатый. – Юра настоящий колдун, у него даже соответствующий диплом и лицензия есть.
– А кто ему этот диплом выдавал – сам сатана? Или такие же жулики, как он сам? Ладно, замнем для ясности. Такие колдуны существуют, пока в них верят такие лопухи, как вы.
– Это я-то лопух?! – он резко затормозил, машину бросило юзом к бордюру, и она остановилась. Борис повернул ко мне пылающее бешенством лицо. – Послушай, девочка, еще одно такое слово, и я не посмотрю, что ты детектив, расквашу физиономию – родные не узнают. Немедленно возьми свои слова обратно, слышишь?
– Далеко еще ехать? – спросила я, словно не слыша его угроз.
– Уже приехали, – прорычал он, и его губы тряслись от бешенства. – Вот в этом доме, тринадцатая квартира, – он кивнул куда-то мне за спину и, угрожающе сверкнув глазами, повторил:
– Бери свои слова обратно.
– Ты мне надоел, парень, – я взялась за ручку двери.
– Что?!
Борис замахнулся на меня кулаком, но ударить не успел, потому что я его опередила, врезав ребром ладони по кадыку. Он захрипел, схватившись за горло и откинувшись назад, и я, пережав ему сонную артерию, быстро усыпила его. Я больше не нуждалась в его услугах, он все равно ничего не знал и ничем помочь не мог. Немного посидев рядом с ним в раздумье, я решила, что машину бросать не стоит, она еще может мне пригодиться – мало ли, как дело обернется? Мы стояли в довольно безлюдном месте Мичуринского проспекта, слева виднелся забор какого-то предприятия, справа за деревьями стоял длинный жилой дом, прохожих на тротуаре не было, мимо проносились только машины на большой скорости.
Я вышла, открыла багажник, перетащила туда спящего Борю, уложила поудобнее, подложив ему под голову канистру с маслом, и закрыла крышку. Так мне будет спокойнее. Затем села за руль и поехала искать телефон-автомат.
Через пару минут я уже звонила боссу из автомата рядом с магазином «Хозяйственный». Поскольку денег у меня с собой не было, пришлось одолжить на время Борин бумажник, в котором, кроме приличной суммы денег, оказалась еще пластиковая телефонная карточка.
Трубку снял Родион. Голос у него был очень встревоженный. Я так обрадовалась, услышав его, как будто мы не виделись перед этим лет сто.
– Босс, это я!
– Господи, Мария, где тебя носит?! – почти прокричал он в трубку.
– Вы не поверите, но меня похитили?
– Тебя?! – не поверил он, как будто похитить могли кого угодно, но только не меня.
– Что ж, вы думаете, что меня уже и похитить нельзя? – обиженно произнесла я. – Меня, конечно.
– Подожди, я надеюсь, ты шутишь?
– Какие там шутки. Слушайте внимательно и не перебивайте, а то собьюсь.
– Давай излагай побыстрей – завтрак стынет.
– Меня похитили во время утреннего моциона в сквере. Схватили, усадили в машину и отвезли к Демьяну Саровскому на квартиру. Слышали о таком?
– Так, краем уха, ничего конкретного.
– Он известный колдун, довольно богатый и бесконечно жадный. У него украли какое-то очень редкое снадобье, и он хочет, чтобы я его нашла, понимаете?
– Понимаю. А зачем тебя похитили?
– Как зачем? – я нетерпеливо топнула ногой, удивляясь бестолковости своего босса. – Чтобы я нашла это чертово зелье!
– Ну, – тупо повторил Родион, – а зачем похищать? Пришел бы к нам…
– Так я же говорю, что он не хочет платить за это деньги! Хочет, чтобы я бесплатно на него работала.
– Он что, псих?
– Да, причем очень жадный.
– Тогда не понимаю, почему ты до сих пор не дома? – изумленно проговорил он.
– Вы сейчас стоите или сидите? – спросила я.
– Стою.
– Тогда лучше сядьте, а то упадете.
– Ничего, я стойкий. Говори.
– Люди колдуна заминировали наш офис. Если я откажусь на него работать – все наше здание взлетит на воздух.
Наступила долгая пауза. Наконец, босс прокашлялся и сиплым голосом произнес:
– Ты это сама только что придумала, чтобы окончательно испортить мне аппетит?
– Увы, босс, он божится, что это правда.
– Дурдом какой-то, – пробормотал он растерянно и крикнул:
– Валюша, ты слышишь? Наш офис, оказывается, заминирован и вот-вот взлетит на воздух!
До меня донесся приглушенный стон Валентины и звон разбитой тарелки.
– Что ты так нервничаешь, дорогая? Я ведь не сказал, что это правда…
Постой, что ты делаешь?! Отдай телефон!
В следующий момент я услышала в трубке срывающийся от волнения голос своей подруги: