– Ирка, хватай ее за передние ноги, я ухвачу задние.
Самое странное, что Стелла не сопротивлялась, не вырывалась, не рычала, хорошо еще, что тащить многокилограммовое тело далеко не пришлось, мы сунули несчастную дворнягу в большую джакузи, которая расположена в бане, и приступили к помывочной процедуре.
Милые мои, если кому из вас придется отскребать от солярки здоровенную собачищу повышенной лохматости, запаситесь грузовиком терпения и примите мои соболезнования.
Целый час мы с Иркой, не разгибаясь, пытались привести понуро стоящую Стеллу в божеский вид, лили ей на спину сначала шампунь для собак, потом для людей, следом гели для душа, пенку, потом Ирка в порыве вдохновения приволокла средство для посуды, но тщетно, шерсть дворняги не становилась чистой, она по-прежнему имела слипшийся вид и темно-коричневый колер.
– Может, обрить ее наголо? – предложила Ира, вытирая пот со лба.
– Забыла про Павла Петровича с пистолетом? – напомнила я, отдуваясь и оглядывая несчастное животное.
Стелла сидела по шею в воде, наружу торчала лишь черная башка с прилипшими к черепу ушами и совершенно страдальческими глазами. Руки потянулись к трюфелям.
– На, милая!
Дворняжка благодарно слопала подачку.
– Дайте и мне конфетку, – попросила Ира.
– Пакет пустой.
– Вы Стеллу покараульте, в кладовку сбегаю.
– Лучше ты ее постереги, – предложила я, – сама схожу, заодно аспирин выпью, голова заболела.
– Ступайте, – милостиво кивнула Ирка, – меня покамест ничего, кроме совести, не беспокоит. Ну, чего я на бедняжку налетела? Ясное дело, растерялась она в чужом доме! А вы, Дарь Иванна, ваще Змей-Горыныч, славно придумали, запереть несчастную у котлов. Вот и результат, теперь мучаемся.
Прикусив нижнюю губу, я пошла на кухню. Ну вот, виноватый, слава богу, найден, кто бы сомневался, что им окажется Дашутка!
Обозлившись на Ирку, я решила спокойно перевести дух. Не болит у нее ничего, кроме совести? Вот и пусть мучается около Стеллы, а ко мне подбирается мигрень, поэтому сначала выпью лекарство, хлебну сладкого чаю, выкурю сигаретку и лишь потом вернусь к джакузи.
Спустя десять минут я вошла в баню и услышала счастливый вопль Ирки:
– Смывается!
– Да ну?
– Точно, только медленно.
Я подошла к ванне, пены стало еще больше, а на голове у Стеллы торчала теперь «шапка» из взбитых пузырьков, оставалось лишь поражаться терпению собаки, или она перепугалась до остолбенения и поэтому беспрепятственно позволяет тереть себя, словно тряпку?
– Во, идея в голову пришла, – похвасталась Ирка, – применила одно средство, суньтесь в воду и потрогайте шерстку – скрипит.
И правда, липкая солярка наконец-то смылась.
– Класс, – радовалась Ирка, – лишь сполоснуть осталось.
Я схватила второй душ и принялась щедро лить на Стеллу воду.
Домработница вытащила затычку, мыльная жидкость с ревом устремилась в трубу, я смотрела на струи, которые стекали с тела Стеллы, сначала они имели коричневый цвет, потом рыжий, затем зажурчала совершенно прозрачная вода.
– Чой-то не пойму, – протянула Ирина, – полощем, полощем, а Стелла вся в пене.
Я оторвала взор от весело бегущих пузырьков и обозрела Стеллу, посередине джакузи тряслась… белая собака. Моя рука осторожно потрогала шерсть, абсолютно промытая, никаких признаков мыла.
– Поседела от ужаса! – попятилась Ирка. – Во, несчастье! Теперь этот Павел Петрович вас, Дарь Иванна, точно пристрелит.
– Почему меня? – только и сумела поинтересоваться я.
– А кого еще?
Действительно, железный аргумент. Кроме меня, никого и не найти.
– Мусик! – радостно закричала Маня, врываясь в баню. – Чем занимаетесь?
Я вздрогнула и ловко набросила на Стеллу банное полотенце, Ирка же кинулась к Манюне и, моментально забыв про мой категорический приказ молчать про Павла Петровича, вывалила девочке все новости.
Машка нахмурилась, подняла махровую ткань, поцокала языком и велела:
– Колитесь, чем мыли бедолагу?
– Шампунь, гель, пена, – стала загибать пальцы Ирка и остановилась.
– Дальше, – приказала Маня.
– Средство для посуды.
– Следующее.
– Все, – слишком честно воскликнула домработница, глаза Ирки забегали из стороны в сторону.
– Не ври!
– Ну…
– Говори!
– Ой, она правда поседела! От ужаса, ее Дарь Иванна у котлов спрятала, – попыталась перевести на меня стрелку домработница.
– Мировая ветеринария до сих пор не имеет примеров поседения собак в одну секунду, – прищурилась Маня, – лучше тебе признаться, что вылила на Стеллу. Надеюсь, не туалетного утенка?
– Что я – дура?
– Бывает иногда, – хихикнула Машка.
– Вот! Еще и обижают, – встала руки в бока Ирка, – старалась из-за Дарь Иванны! Мне вовсе неохота, чтоб ее тут пристрелили.
Я улыбнулась, Ирка лентяйка, но она, похоже, любит хозяйку.
– Придет этот Павел Петрович, – продолжала домработница, – натопчет, нагваздает, потом кровища хлынет, а кому убирать? Ясное дело, мне грязь выносить. А поминки сделают? Катьке одной не справиться, пеки, Ирка, пятьсот блинов! Нет уж, пусть Дарь Иванна живая-здоровая ходит, от нее, конечно, геморрою полно, но…
– Лучше говори, чем вымыла собаку! – оборвала я нахальные Иркины речи.
– Вон стоит, в коробке!
– Стиральный порошок!!! – всплеснула руками Маня.
– Ага, – залебезила Ира, – хорошая, дорогая штука, Александр Михайлович вечно пятна на рубашки ставит, совсем заколебал меня с ними, да и Дарь Иванна неаккуратная, а там написано: уничтожает любые следы!
Вербальная активность впервые в жизни покинула меня, потом в голове появилась мысль: наверное, это средство и впрямь замечательное, смывает все, даже пигмент волос.
– Не пользуйся им больше никогда, – сдавленным голосом прошипела Маня, – вот что со Стеллой сделалось.