Джо крикнул:
— Эй, там, внизу! — И они, подняв глаза, увидели, что он добрался до предпоследней ветки.
— Голову разобьешь, — предупредил Коннор. — Мать тебя пристрелит.
— Не собираюсь я ее разбивать, а у мамы нет пистолета.
— Она у папы возьмет.
Джо замер, словно обдумывая это предположение.
— Как Нора? — непринужденно поинтересовался Дэнни.
— Спроси у нее сам. Она странная девчонка. С мамой и папой такая смиренница, правда? А тебя она не пыталась обращать в большевизм?
— В большевизм? — Дэнни улыбнулся. — Еще чего не хватало.
— Ты бы послушал, Дэн, как она толкует о правах рабочих, о женском равноправии, о бедных иммигрантских детях на фабриках и прочее, и прочее. Наш старик с ума сойдет, если ее когда-нибудь услышит. Но это все переменится, имей в виду.
— Вот как? — Дэнни усмехнулся при мысли, что Нора может перемениться. Упрямая Нора, которая предпочтет умереть от жажды, если ты ей прикажешь: «Пей». — И как же это произойдет?
Коннор повернул голову, глаза у него смеялись.
— А ты не слышал?
— Да я по восемьдесят часов в неделю работаю. Видимо, упустил какие-то слухи.
— Я собираюсь на ней жениться.
У Дэнни пересохло во рту. Он прочистил горло:
— Ты ей сделал предложение?
— Пока нет. Но я поговорил об этом с папой.
— Значит, с папой поговорил, а с ней нет.
Коннор пожал плечами и снова ухмыльнулся до ушей:
— А что ты удивляешься? Она красавица, мы с ней ходим в кино и на всякие представления, а у мамы она уже научилась готовить. Она будет отличной женой.
— Кон… — начал Дэнни, но младший брат предостерегающе поднял руку:
— Дэн, я знаю, между вами… что-то было. Я не слепой. Вся семья знает.
Для самого Дэнни это была новость. Над их головами Джо сновал по дереву, точно белка. Становилось прохладно; череду ближних домов укутывал мягкий сумрак.
— Дэн, ты слушаешь? Потому я тебе и рассказываю. Хочу узнать, как тебе это.
Дэнни привалился к перилам:
— А что у нас с Норой, по-твоему, «было»?
— Ну, я не знаю.
Дэнни кивнул. И подумал: она за него никогда не выйдет.
— А если она скажет «нет»?
— С чего бы ей говорить «нет»? — Коннор воздел руки, услышав столь нелепое предположение.
— Большевички непредсказуемы.
Коннор рассмеялся:
— Я же говорю, все переменится. Почему бы ей не сказать «да»? Мы проводим вместе все свободное время, имей в виду. Мы…
— Да-да, в кино ходите. Человек, с которым посещаешь увеселительные заведения. Это совсем другое дело, это не…
— Что — не?
— Не любовь.
Коннор сощурился.
— Это и есть любовь. — Он покачал головой, глядя на брата. — Почему ты вечно все усложняешь, Дэн? Мужчина встречает женщину, у них общие взгляды, общие традиции. Они женятся, воспитывают детей. Это и есть любовь.
Дэнни пожал плечами. Чем больше терялся Коннор, тем сильнее он злился. Это всегда было опасное сочетание, особенно если Коннор сидел где-нибудь в баре. Конечно, из всех братьев именно Дэнни — боксер, зато Коннор славится в семье драчливостью.
Коннор был на десять месяцев моложе Дэнни: это называлось «ирландские близнецы». Но, если не считать кровных уз, между ними было мало общего. Они окончили школу в один и тот же день: Дэнни — едва не вылетев, Коннор — на год раньше положенного и с отличием. Дэнни тут же пошел служить в полицию, а Коннор был принят в Бостонский католический колледж в Саут-Энде на полное обеспечение. После двух лет ускоренной учебы он получил диплом с отличием и поступил в Саффолкскую юридическую школу. Никогда не возникало вопросов, куда он пойдет работать после окончания. Его ждало местечко в офисе окружного прокурора еще с тех пор, как он в ранней юности подрабатывал там курьером. Теперь, отслужив там уже четыре года, он получал все более крупные дела.
— Как работа? — спросил Дэнни.
Коннор закурил новую папиросу:
— В наших краях водятся паршивые люди, имей в виду.
— Расскажи-ка.
— Я не об «ураганах» и не о садовых воришках. Я о радикалах, бомбистах.
Дэнни задрал голову и показал на шрам у себя на шее.
Коннор усмехнулся:
— Точно, точно. Вы только поглядите, с кем я разговариваю. Я никогда раньше не догадывался, какие… какие это злостные типы. К нам попал сейчас один парень, мы его вышлем, если выиграем процесс, так вот, он угрожал взорвать сенат.
— Одни словесные угрозы, больше ничего? — уточнил Дэнни.
На это Коннор раздраженно помотал головой:
— Вовсе нет. Тут я неделю назад ходил на повешение…
— Куда-куда? — удивился Дэнни.
Брат кивнул:
— Такая работа, иногда приходится. Сайлас хочет, чтобы граждане штата знали: мы представляем их интересы, пока не поставлена точка.
— Костюм у тебя слишком для этого легкомысленный. Какого он цвета? Желтый?
Коннор отмахнулся:
— Песочный.
— Вот как. Песочный.
— На самом деле ничего веселого. — Коннор перевел взгляд вглубь двора. — В этих повешениях. — Он чуть улыбнулся. — Хотя наши на работе говорят, что и к этому привыкаешь.
Они помолчали. Дэнни чувствовал, как на их маленький мирок наезжает глыба большого мира, с его виселицами и недугами, с его бомбами и бедностью.
— Так, значит, ты собрался жениться на Норе, — произнес он наконец.
— Планирую. — Коннор шевельнул бровями.
Дэнни положил ему руку на плечо:
— Ну что ж, удачи тебе, Кон.
— Спасибо. — Он улыбнулся. — Кстати, я слышал, ты переехал в другое место.
— Не в другое место, а на другой этаж, — поправил Дэнни. — Оттуда вид лучше.
— Давно?
— С месяц назад, — ответил Дэнни. — Похоже, некоторые новости доходят медленно.
— Так бывает, когда не заходишь к матери.
Дэнни прижал руку к сердцу, изобразил ирландский акцент:
— Этот уж мне кошмарный сынок, не считает нужным каждый божий день навещать свою милую старую матушку.
Коннор хмыкнул:
— Но ты остаешься в Норт-Энде?
— Это мой дом.
— Это паршивая дыра.
— Ты там вырос, — вдруг встрял в разговор Джо, свешиваясь с нижней ветки.