– Бедняжка полностью деморализована, последний всплеск сил случился в момент побега из милиции, ко мне Лара приплелась в состоянии полнейшей истерии. Сейчас она спит под воздействием успокаивающего средства. Лежит в моей спальне, ей очень, очень плохо. Уж не знаю почему, но верю вам. Ларису столько раз обманывали, опутывали, соблазняли неокрепшую душу богатством. Надеюсь, вы поможете, у вас хорошее лицо, не злое… Я и сама мучилась – ну как тут поступить? Запереть Ларису? Похоронить ее заживо в квартире? Выпускать погулять ночью? Конечно, можно, но ведь не на всю же ее жизнь… А вы нас не обманете? Тот полковник порядочный человек?
Я схватила старуху за руку:
– Берта Густавовна, Лара столько дров наломала, проследите, чтобы она никуда не убежала. Дождитесь Александра Михайловича.
Лифтерша кивнула:
– Правда ваша, хоть и страшно, да надо на что-то решиться и кому-то поверить. Я уже немолода, умру не ровен час. Куда Ларе деваться?
…Александра Михайловича я встретила в аэропорту. Увидев меня, полковник попятился, потом покраснел и заорал:
– Что случилось?
– Тише, – шикнула я, – толпу взбудоражишь. Нашла Ларису, вернее, Розалию Майкову.
– Нашла? – изумился толстяк. – А она терялась?
Я впихнула полковника в «Пежо» и по дороге до дома Берты Густавовны рассказала ему все.
Прошло две недели, во время которых Дегтярев мало бывал в Ложкине. Сначала я терпеливо ждала, что Александр Михайлович вспомнит про меня, потом стала сердиться и откровенно требовать:
– Давай поговорим.
– Некогда, – отмахивался полковник, – не сейчас, позднее.
В моей душе росло негодование. Вот оно как: когда я была нужна, толстяк мигом позвал меня на конспиративную квартиру, обратился с просьбой, а как только выполнила миссию, вытащила на свет чужие тайны, выяснила правду, то пошла вон? Ну, погоди!
Во вторник в одиннадцать утра я без стука распахнула дверь в кабинет Дегтярева и делано весело воскликнула:
– Привет!
Полковник, не ожидавший увидеть меня, пролил кофе и завопил:
– Черт, предупреждать надо! Чуть не обжегся от испуга.
– Намекаешь на мой ужасный внешний вид? – мирно осведомилась я. – Значит, зря с утра причесывалась и красилась, не помогло.
– Теперь вот документ испорчен… – забубнил толстяк, хватая со стола исписанный лист. – А все ты!
– Не я разлила кофе. И потом, служебный кабинет не столовая.
– Кто тебя пустил? – разозлился Дегтярев. – Ну-ка, покажи пропуск! Там должна стоять фамилия моего сотрудника, разрешившего вход в здание.
Я сжала сумочку:
– Нет!
Полковник скомкал залитую кофе бумагу и противным голосом заявил:
– Сейчас я очень занят. Отправляйся домой. И тут мне стало обидно до невыносимости.
– Ладно, уйду. Желаю твоему Федосееву всяческих успехов. Кстати, ты уже созвал журналистов? Сообщил им о том, как ловко чрезвычайно умный Иван Николаевич справился с делом Корольковой-Майковой? Наверное, борзописцы задали кучу вопросов.
– Каких? – поднял лысую голову толстяк.
– Их много. Кто убил Нелли? А Зину? Почему Майкова, а затем и ее подруга ходили в милицию? Кто звонил Ларисе-Розалии по телефону? Что за история с запиской, о которой Зина рассказывала Федосееву? Вопросов гора, я сама не знаю на них ответа. Но главный из всех такой: почему ты решил перетащить Ивана в свой отдел? Не видишь разве: Федосеев ленивый идиот?!
Дегтярев встал, запер кабинет на ключ и сказал:
– Нет, Ванька вполне нормальный, просто его жизнь заколебала. Он не хотел лишних хлопот, поэтому старательно отмахивался сначала от Нелли Майковой, а затем от Зинаиды. Но когда последнюю убили, Иван развернул активную деятельность. Характер такой – долго запрягает, да быстро едет. А почему я решил помочь… Давняя история. Много лет назад мне Ванька жизнь спас. Не хочу сейчас вдаваться в подробности, но в нужный момент, образно говоря, руку подал. Должок за мной. Я все пытался отслужить, да Ванька отнекивался: мол, не надо ничего. А полгода назад встретились, он возьми и скажи: «Жизнь впустую уходит, гнию в районе, ни перспектив, ни денег, а еще с женой расплевались. Кругом тридцать восемь». Я на ус намотал, а тут вакансия у меня в отделе…
– Понятно, – кивнула я. – Извини, может, он и не идиот, но таким выглядит.
– Что же касается твоих вопросов, – спокойно продолжал полковник, – то сейчас дам на них ответы. Признаю: был не прав, некрасиво с тобой получилось, садись.
Я шлепнулась на жесткий стул и не удержалась от ехидного замечания:
– Ну, сейчас, жарким летом, снег пойдет!
– Почему? – удивился полковник.
– Ты признал себя неправым. Дегтярев скривился:
– Мы разговариваем или, как всегда, ругаемся? Лучше не раскрывай рта! Хочешь ответы на вопросы? Чего молчишь?
Я подавила вздох. Полковник, как всегда, нелогичен! Сам же велел молчать.
– Значит, так, – начал Дегтярев, – сперва назову того, кто убил Павла, Нелли и Зинаиду. Это Нила, стародавняя подруга Майкова. Видишь ли, она рассчитывала выйти за него замуж, у нее с Майковым был роман, дело катило к свадьбе, но тут Нелли познакомилась с Ларисой и учуяла запах больших денег. Мать Павла поговорила с Нилой, суть беседы сводилась к простому рассуждению: у Майкова ни копейки, все сбережения ухнули в сгоревшую фирму сыночка. Более того, желая выручить родную кровиночку, Нелли заняла очень большую сумму у Зинаиды, та не отказала лучшей подружке и тоже лишилась накоплений. Возраст у врачей пенсионный, им давно пора уходить со службы, и как тогда жить? А тут Лариса!
– Потерпи, дорогая, – увещевала Нилу Нелли, – это ненадолго. Лариса непременно расскажет мужу, где находится тайник, мы будем богаты, и вы сыграете свадьбу. Ларису отправим куда подальше, купим ей комнатку в коммуналке, и до свидания. Ей придется играть на наших условиях, побоится шуметь из-за своей темной биографии.
Ниле тоже хотелось денег, поэтому она согласилась с Нелли. Так что понятно, какие чувства испытывала девушка, присутствуя на свадьбе, а потом приходя в дом к Майковым.