Ина оглядывалась по сторонам, восхищаясь всем вокруг. И арабы, попадавшиеся им по пути или торчащие в дверных проемах своих домов, в свою очередь тоже смотрели на нее во все глаза и широко улыбались.
Ингхэм остановился возле своих дверей, точно таких же, как и в других домах, если не считать, что его была заперта, а большинство из них — распахнуты настежь.
— Должна сказать, что все это выглядит как настоящий Маккой! — восхитилась Ина.
Ингхэм был рад, что дверь в туалет оказалась закрытой.
— Вот тут я работаю. А также сплю, — произнес Ингхэм, пропуская Ину вперед себя в комнату.
— Неужели? — В голосе Ины звучало удивление.
— Возможно, слегка в стиле Робинзона Крузо, но мне и вправду ничего больше не надо. — В голове у него мелькнула мысль усадить ее на самое удобное место — на свою кровать. Он теперь обзавелся ярко-красной подушкой, на которую можно было опереться спиной, но при этом пришлось бы вытянуться во всю длину на кровати, поскольку она была довольно широкой.
Ина захотела посмотреть его кухню.
— Достаточно чисто, — улыбнувшись, похвалила она, и Ингхэм обрадовался, что его старания не пропали даром. — Полагаю, это стоит совсем дешево.
— Два доллара в день, — ответил Ингхэм, занятый сейчас льдом.
— А туалет?
— Хм… тут имеется что-то вроде этого. Во дворе. Мне приходится там мыться. — Кусок льда упал в раковину, и он тут же слегка порезал большой палец о металлический край подноса. — Скотч с водой? У меня есть содовая.
— Вода вполне подойдет. Чьи это картины?
— О, эти — Андерса. Тебе они нравятся?
— Мне нравится абстрактная композиция. Но арабский мальчишка — не очень.
— Я не говорил ему, что ты увлекаешься живописью. — Ингхэм улыбнулся, радуясь, что у Ины и Иенсена найдется о чем поговорить. — Вот, дорогая.
Она взяла свой стакан и уселась на его дверь-кровать.
— О, — произнесла она, слегка подпрыгнув и потрогав кровать рукой. — Не больно-то пружинит.
— Арабы не жалуют кровати. Они спят прямо на полу, на матрасах.
На Ине были бледно-зеленые серьги. Ее волосы стали короче. Слегка завиваясь, они свободно спадали на плечи.
— Странные люди. Они немного пугают меня. Кстати, здесь во время войны случались какие-либо инциденты? Или после нее?
— Совсем немного. Несколько перевернутых машин в Тунисе, выбитые окна библиотеки Американской информационной службы прямо в центре города. Я не…
В дверном проеме появился Иенсен. Он постучал по косяку. На нем были светло-зеленые брюки и чистая белая рубашка.
— Андерс Иенсен. Мисс Паллант. Ина.
— Здравствуйте, — улыбаясь, произнесла Ина, разглядывая Иенсена и не протягивая ему руки.
Иенсен галантно поклонился:
— Здравствуйте, мисс… Ина. — Он выглядел слегка смущенным, вежливым подростком лет шестнадцати.
— Приготовить тебе выпивку? — спросил Ингхэм, направляясь на кухню.
Ингхэм слышал, как Ина спросила:
— Вы здесь уже давно?
Ингхэм принес Иенсену его порцию, налитую почти до краев.
Они поговорили немного о картинах Иенсена. Иенсен был доволен, что она их заметила и что ей так понравилась оранжевая композиция. Ина почему-то не стала упоминать о своем брате. Иенсен рассказал, что в данный момент работает над песчаным пейзажем, вдохновленный их путешествием в Габес, в настоящую пустыню.
— Мы спали под открытым небом, прямо на песке, — рассказывал Иенсен. — Там не было бури, как на моей картине, но ее можно представить себе как наяву — кругом один вздыбленный песок.
Беседа протекала довольно приятно. Острый глаз Ины не упускал ничего, подумал Ингхэм. Белые кожаные туфли Иенсена, с дырочками на верхней части, его тонкие руки (под одним из ногтей осталась желтая краска), его нервное, одухотворенное лицо, мгновенно менявшее выражение с комичного на трагичное. Лоб Ины начал блестеть от пота. Ингхэм надеялся, что на террасе у Мелика будет тянуть с моря. Она выудила мошку из своей второй порции скотча, в которой больше не было льда.
— Здешние насекомые настоящие алкоголики, — сказал Иенсен, и Ина весело рассмеялась.
У Мелика они конечно же ели кускус. Ина нашла ресторан очаровательным. Канарейка в клетке заливалась вовсю. Нежно и на этот раз не очень громко звучала флейта, с моря дул легкий ветерок.
— А женщинам разрешается приходить сюда? — тихо спросила Ина, и Ингхэм рассмеялся. — У них такие нелепые законы. Где же тогда женщины?
— Дома, стряпают ужин, — ответил Иенсен. — А эти мужчины… они, очевидно, проводят полдень со своими подружками, а после ужина идут к другим подружкам и только потом домой — где их ждут жены, тоже беременные.
Это удивило Ину.
— Вы хотите сказать, что здешним мужчинам не слишком дорого обходится иметь по нескольку подружек? Эти парни не выглядят такими уж процветающими.
— Полагаю, арабские женщины не осмеливаются говорить «нет». Не знаю. Не спрашивайте меня об этом. — Иенсен вяло махнул рукой. Он смотрел куда-то в пространство.
— Ты не надел свои запонки? — заметила Ина Ингхэму.
На Ингхэме были самые обыкновенные запонки, купленные им в Тунисе.
— Мне казалось, что я писал тебе. Меня слегка ограбили в моем бунгало. Стащили мою шкатулку со всем ее содержимым — всеми запонками, булавкой для галстука, несколькими кольцами.
Среди них было и его золотое обручальное кольцо, неожиданно дошло до Ингхэма.
— Нет, ты мне об этом не писал.
— И еще пару туфель, — добавил Ингхэм. — Мне так жаль запонки, они мне страшно нравились.
— Мне тоже жаль.
— Ты лучше… хм… тебе будет куда безопаснее в отеле, где ты сейчас находишься, — произнес Ингхэм, — но если у тебя есть что-нибудь ценное, то лучше спрятать это в один из чемоданов и запереть на ключ.
Иенсен слушал без всякого выражения.
— Спасибо за совет, — сказала Ина. — Мне, как правило, везет. Хотя я до этого ни разу не бывала в арабской стране. Они не славятся своим… — Она засмеялась и посмотрела на Иенсена: — Какое слово противоположно по значению «воровству»? — Она повернулась к Ингхэму: — Ты писал о пропаже своего льняного пиджака. Я знаю, что ты привязан к старым вещам, дорогой, но тот пиджак… Я его помню.
— Да. О, тот был украден из моей машины. Это совсем другой случай. — Ингхэм заерзал на своем стуле, вспомнив старого араба в красных шароварах.
— Это был Абдулла, — вставил Иенсен.
— Ты даже знаешь его имя? — Ина рассмеялась. — Ну и страна! Ты мне должен как-нибудь показать этого Абдуллу. Он, должно быть, похож на персонаж из «Тысяча и одной ночи».