— Мы питаем надежду, что Абдуллы больше нет, — произнес Иенсен.
— О, он получил по заслугам?
— Мы на это надеемся, — кивнул Иенсен.
— Его кто-то зарезал?
С минуту Иенсен молчал, и Ингхэм почувствовал облегчение, потому что молчание Иенсена означало, что он не собирается посвящать Ину в историю вторжения в его бунгало. Затем он произнес:
— Создается впечатление, что кто-то встал на защиту своей собственности и стукнул старого сукиного сына по башке.
— Что за варварский способ! — воскликнула Ина, как если бы просматривала синопсис телевизионного сценария. — Откуда вы это знаете?
— О, кто-то сболтнул за стаканом.
— Вы хотите сказать, что его убили?
— Он просто исчез из наших мест.
Ингхэм видел, что история с арабом живо захватила Ину. Она собиралась сказать что-то еще, но в следующую минуту на противоположном конце террасы появился Адамс. Оглядываясь по сторонам, он искал свободный столик. Ингхэм поспешно поднялся:
— Извините меня, я на минуту.
Ингхэм пригласил Адамса присоединиться к их компании, и они направились к столику, за которым Ина и Иенсен продолжали беседу.
— Ина, — начал Ингхэм, — я хочу представить тебе мистера Адамса.
Улыбаясь и протягивая Адамсу руку, Ина выглядела необыкновенно очаровательной.
— Здравствуйте, мисс Паллант! Вы к нам надолго? — поинтересовался Адамс.
— Пока не знаю. Может, на недельку, — ответила она.
«Весьма осторожный ответ», — подумал Ингхэм. Он сделал знак одному из сыновей Мелика, чтобы тот подошел и принял заказ у Адамса.
Адамс сделал заказ по-арабски.
— Ингхэм говорил мне, что вы здесь уже довольно давно, — сказала Ина.
— Да, больше года. Мне нравится здешний климат — если, разумеется, у вас есть возможность обзавестись кондиционером. Ха-ха! — НОЖ радостно рассмеялся. — Но вы должны мне рассказать все о Штатах. Я не был дома уже полтора года. Все, что я читал, — это «Таймс» и «Ридерс дайджест» да еще время от времени парижские и лондонские газеты.
— А что вы хотите узнать? Я целый день сижу в своем офисе, как в норе, затем еду в метро до Бруклина. Я не уверена, что хорошо разбираюсь в том, что происходит вокруг.
— О, расизм. Война во Вьетнаме. И… хм… так сказать, дух, атмосфера. Это узнается не из газет.
— Гм… — Ина улыбнулась Ингхэму, затем снова посмотрела на Адамса. — В этом году снова было жаркое лето, а также целая волна выступлений против расизма. И против войны во Вьетнаме! Как мне кажется, оппозиция становится все более организованной. Но я уверена, вы об этом тоже читали.
— А как ваши настроения как простой гражданки?
— Как простая гражданка я считаю, что все это напрасная трата времени, денег и человеческих жизней, — ответила Ина. — Разумеется, трата денег не для всех, поскольку война всегда обогащает чьи-то карманы.
Адамс некоторое время молчал. Ему подали заказанного им ягненка. Ингхэм налил в его бокал вино.
— Вы одобряете войну? — задала вопрос Ина.
— О да, — с убежденностью ответил Адамс. — Видите ли, я антикоммунист.
Ингхэм был благодарен Ине за то, что она не сказала: «И я тоже». Она просто продолжала смотреть на Адамса с легким любопытством, как если бы он признался ей, что является членом Американского легиона — кем он вполне мог бы и быть, подумал Ингхэм.
Иенсен широко зевнул, прикрыл рот широкой ладонью, потом уставился куда-то в темноту за террасой.
— Ну, мы непременно одержим победу — даже если только в техническом смысле. Как мы можем проиграть? Но, возвращаясь к более приятной беседе, скажите, каковы ваши планы, пока вы здесь?
— Я еще не строила никаких планов, — ответила Ина. — А что бы вы мне предложили?
НОЖ был просто полон идеями. Сус, Джебра, поездка на верблюдах по побережью, посещение развалин Картажа, обед в Сиди-Бу-Зид, посещение базара в городке, о котором Ингхэм даже не слышал, — в тот день, когда там устраивается широкий базар.
— Боюсь, я не смогу поехать во все эти места одна, — сказала Ина. — Я полагаю, что Ингхэму нужно работать. Он не обязан развлекать меня.
— О? — Глядя на Ингхэма, Адамс расплылся в своей пухлой, бурундучьей улыбке. — После стольких дней одиночества у вас не найдется времени показать хорошенькой девушке окрестности?
— Я и словом не обмолвился о том, что должен работать, — возразил Ингхэм.
— Я буду просто счастлив повозить вас немного по округе, если Говард так занят, — предложил Ине Адамс.
— А я могу показать вам испанскую крепость, — добавил Иенсен. — Только беда в том, что у меня нет машины.
Ингхэм— был доволен, что все нашли общий язык.
— Но завтрашнее утро мое, — заявил Ингхэм. — Возможно, мы съездим в Сус или что-то в этом роде.
Все вместе они отправились выпить кофе в «Кафе де ла Плаж». Ине там тоже очень понравилось.
— Оно выглядит настоящим, — сказала она.
Когда пришло время прощаться, Адамс настоял, чтобы Ингхэм отвез Ину к нему в бунгало выпить напоследок. Иенсен отправился домой. НОЖ уехал на своем «кадиллаке».
— Андерс грустит из-за своей собаки. — И Ингхэм рассказал Ине о том, что случилось.
— Господи, как печально. Я и не подозревала, что арабы так жестоки.
— Только некоторые из них, — заметил Ингхэм.
Ина восхитилась бунгало Адамса. Ингхэм заранее знал, что оно должно ей понравиться. Адамс даже показал ей свою спальню. Шкаф, разумеется, был заперт, поскольку в двери не торчал ключ.
— Я немного скучаю по дому вдали от родины, — признался Адамс. — Да у меня и нет больше дома в Штатах. Хотя я по-прежнему владею домом в Коннектикуте. — Адамс указал на фотографию в гостиной. — Но практически вся обстановка продана, так что дом пуст. Надеюсь, что я поселюсь там, когда однажды выйду на пенсию.
После выпивки Ина заявила, что страшно утомлена и ей пора спать. Адамс проявил живое участие и тут же принялся высчитывать, который теперь точно час по нью-йоркскому времени. Желая ей спокойной ночи, он едва не поцеловал Ине на прощание руку.
— Говард слишком много работает. Заставьте его хоть немного развлечься! Спокойной ночи вам обоим!
Когда они сели в машину, Ингхэм спросил:
— Что ты о нем думаешь?
— О, он просто классический образец оптимиста! — Она засмеялась. — Но он выглядит таким счастливым. Я думаю, они все такие. Для них это самый лучший мир из всех возможных.
— Да, ты права. Однако мне кажется, что ему немного одиноко. Его жена умерла пять лет назад. Я знаю, он будет на седьмом небе от счастья, если ты проведешь с ним день или хотя бы часть дня и позволишь повести себя куда-нибудь пообедать. — Ингхэм предлагал это вполне искренне, но, подумав о том, что Адамс может разболтать Ине про инцидент с Абдуллой той ночью, почувствовал себя не в своей тарелке. Ему не хотелось, чтобы Ина узнала подробности. Даже столь незначительные, о которых было известно Адамсу. Зачем это? Такое только угнетает и добавляет уродства жизни. Ингхэм подогнал машину по гравиевой дорожке к парадной двери отеля.