— Вызывает «Танго Альфа 65», — тихо произнес мой напарник в рацию.
— Вызов принят, говорите. — Голос диспетчера главной аппаратной столичной полиции звучал устало — похоже, у них там была горячая ночка.
— Пожалуйста, проверьте машину по базе. — Спокойно, точно речь шла о самых заурядных вещах, Сэм продиктовал диспетчеру местоположение и номер автомобиля.
От напряжения у меня запершило в горле.
— Подождите. — Диспетчер на несколько секунд замолчал. — «Форд-фокус», серебристый, права действующие, страховка в порядке, владелец — «Воскресный курьер». Отметок о нарушениях нет. Как поняли?
— «Танго Альфа 65», вас понял, спасибо. — Сэм обернулся к Робу, склонившемуся у его дверцы. — Это чертов борзописец! Колесит по ночным улицам в поисках удачи. Хочешь с ним побеседовать или мне самому сходить?
— С удовольствием разберусь с этим джентльменом, если ты не против.
— Да ради Бога, — ухмыльнулся Сэм, и Роб поспешил обратно, почти невидимый в темноте.
На этот раз он обогнул машину сзади и, подойдя с пассажирской стороны, постучал в стекло. На улице было тихо, и, несмотря на разделяющее нас расстояние, я услышала сквозь шум дождя эти два резких удара. Журналист, не подозревавший о присутствии Роба, испуганно подскочил на сиденье и дернул головой. Со стороны это выглядело почти комично. Дав ему время для паники, Роб нагнулся, предъявил свое служебное удостоверение и со значением указал вниз, требуя опустить стекло.
Из рации донесся приглушенный голос. Я подняла аппарат и прижала к уху, пытаясь разобрать слова.
— Привет, — сказала Кейти с веселым удивлением.
Я ясно слышала только ее реплики и подняла палец, призывая к тишине Сэма, который пустился в пространный комментарий по поводу состояния штанов репортера после вмешательства Роба.
— Да, поздно. Я жду своего парня… Мы с ним должны встретиться, но он опаздывает. — Кейти с неподражаемой искренностью пересказывала заранее заготовленную легенду. — Только что написал мне в эсэмэске, что будет через двадцать минут.
Опять приглушенный голос. Дождь яростно барабанил по крыше машины, и казалось, что струи вот-вот пробьются в салон. Роб вытащил репортера из машины и начал его обыскивать. Это уже чересчур…
— Ага, холодно! — бросила Кейти.
Дальше — неясное бормотание.
— Вообще-то я люблю пиццу. — Она засмеялась. — Спасибо, но я не голодна.
Бормотание.
— Нет-нет, со мной все в порядке, не волнуйтесь.
Пауза. Роб светил своим фонариком в салон серебристого автомобиля, а мужчина стоял рядом с ним, сердито жестикулируя.
Мопед пару раз взревел и затих вдали. Кейти засмеялась в микрофон.
— Вы слышали? Парнишка-разносчик хотел угостить меня пиццей. Сказал, что не застал заказчика дома и у него осталась одна коробка. Это его последняя поездка за ночь, вот он и расщедрился.
Ее слова отчего-то заставили меня насторожиться. Я попыталась ухватиться за обрывок мысли и вспомнила недавний разговор с Робом. Что он сказал про меня другим детективам? Я включила рацию.
— Жаль, что ты отказалась, а то бы мы перекусили.
— Ладно, если он вернется, я возьму у него пиццу.
— Как у тебя дела?
— Хорошо. Только немного замерзла и промокла, но это неудивительно. — Она заговорила резче. — А что с тем типом в серебристой машине? Я видела, как он проезжал мимо.
— Это репортер. С ним разговаривает наш детектив. — Кейти издала какой-то звук — возможно, это было слово, но я его не разобрала. — Что-что?
Рация тихо шипела, передавая эфирные помехи. Я ждала ответа.
— Кейти, повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала!
Тишина.
— Кейти, ты меня слышишь?
Раздался шорох, а затем салон машины наполнил жуткий хрип удушья. Он еще не смолк, а я уже потянулась к ручке дверцы. Решение действовать пришло почти неосознанно. Я выпрыгнула из машины и, не дожидаясь Сэма, помчалась под дождем вдоль парковой зоны. До того места, где я последний раз видела Кейти, было метров двести. Я преодолела их за считанные секунды, которые показались мне часами. Моя рация молчала, в ней раздавалось лишь тихое звяканье металла о металл. Забежав за угол, я увидела такое… От потрясения я на мгновение застыла как вкопанная.
Зонтик, по-прежнему раскрытый, лениво крутился по прихоти ветра на мокром тротуаре.
В конце улицы стоял маленький мопед с предупреждающими знаками «ученик за рулем», укрепленным сзади красным контейнером и номером, отколотым в левом верхнем углу.
Ворота в парк были открыты.
Пока я стояла, осмысливая картину, в моем мозгу одна за другой вспыхивали догадки.
Во-первых, зонтик принадлежит Кейти. И она ни за что на свете не бросила бы его, ведь дождь по-прежнему стучал по голым веткам над моей головой и ритмично барабанил по столбам уличных фонарей.
Во-вторых, я бессчетное множество раз видела этот мопед на материалах видеосъемки, полученных с камер наружного наблюдения района, и не обращала на него внимания. Да и кого может насторожить курьерский мопед? Эти транспортные средства служат частью уличного фона и потому кажутся невидимыми: они снуют по дорогам в любое время суток, при любой погоде. Однако именно этот мопед с поврежденным номером неоднократно попадался мне на глаза. Да что может быть проще для того, чтобы расположить к себе будущую жертву, чем предложить ей бесплатную пиццу? Все эти мысли выстраивались в моей голове в жуткую логическую цепочку.
И последнее, что я заметила, однако самое важное, — ворота в парк… Ворота, распахнутые настежь. А ведь когда я видела их последний раз, они были заперты на цепь. Я боялась туда заходить, но знала, что должна это сделать. Внутренне собравшись, я двинулась к воротам и остановилась всего на пару секунд, чтобы одной рукой достать из кармана куртки баллончик со слезоточивым газом, а другой ткнуть в кнопку экстренного вызова на рации. Нажатие этой кнопки отменяло все остальные соединения на данном канале и означало просьбу о немедленной помощи. Для полицейских это равносильно звонку по номеру 999, и мне не хотелось думать, почему Кейти не нажала такую же кнопку на собственной рации. Может, она ей уже не нужна? Или с ней все в порядке и я зря всполошилась?
А если нет? Тогда я не имею права торчать здесь, ожидая подкрепления. Я заглянула в темные ворота, но увидела лишь мокрую от дождя потрескавшуюся бетонную дорожку, которая исчезала во мраке там, куда не доставал свет уличных фонарей. Возле входа росли лавровые кусты с отвратительными крапчатыми листьями. Они загораживали обзор парка. Я повернула распылитель газа от себя и шагнула в ворота, жалея, что оставила в машине полицейскую дубинку и наручники. Намокший газовый баллончик был моим единственным оружием. Даже если удастся направить его в нужную сторону, еще неизвестно, будет ли толк. Нас учили, что не все люди подвержены его действию, и, учитывая мое хроническое невезение, Поджигатель вполне мог оказаться устойчивым к слезоточивому газу.