— Это кажется мне маловероятным. — Блейк оперлась на подоконник.
— А еще маловероятно, что кто-то сам соберет бомбу, создаст уникальный выкидной нож, разработает пусковой механизм, поместит орудие убийства в тело жертвы, а потом зашьет ей рот и промежность. — Гарсиа хрустнул пальцами. — Полноте, капитан. Все улики указывают на то, что этот тип непредсказуем. Он умен, искусен и весьма терпелив. Меня не удивит, если окажется, что у него где-то еще есть комната с таким же коллажем, но уже посвященным Келли Дженсен. Так он перестраховывается.
— Гарсиа прав, капитан. — Хантер присел на край своего стола. — Мы не можем вычеркивать Джеймса Смита из списка подозреваемых только потому, что в его комнате мы не обнаружили ничего, связанного с Келли Дженсен.
— Его где-то видели? Горячая линия помогла?
— Пока нет.
— Отлично, — с сарказмом выдохнула Блейк. — В этом городе четыре миллиона людей, и никто не знает, где этот Джеймс Смит. Этот ублюдок просто испарился. — Она подошла к двери. — Мы будто за чертовым призраком гоняемся.
Вернувшись на работу, Хантер получил электронное письмо от Майка Брайндла из отдела криминалистики — с результатами анализов волокна, обнаруженного за картиной в квартире Лоры Митчелл. Детективы не ошиблись в своем предположении — это была нитка из обычной шапочки. Значит, человек, прятавшийся за холстом, был ростом от метра восьмидесяти трех до метра девяноста.
Четких отпечатков ног получить не удалось, так как за картиной скопилось много пыли. Похититель носил обувь одиннадцатого-двенадцатого размера, что согласовывалось с версией о его росте. На обуви преступника не удалось обнаружить никаких отметин — ни рубцов на подошве, ни названия фирмы-производителя, ничего. Подошва была совершенно плоской. Брайндл предполагал, что похититель, устроивший засаду в квартире Лоры Митчелл, использовал что-то вроде бахил, вероятно, изготовив их собственноручно из резины или даже синтетической пленки. Это, несомненно, приглушило его шаги.
Осмотрев студию в поисках других отпечатков ног одиннадцатого-двенадцатого размера, Майк пришел к тому же выводу, что и Хантер с Гарсиа: спрятавшись за картиной и постояв там немного, похититель как-то отвлек внимание Лоры, напал на девушку и усыпил ее при помощи сильнодействующего препарата, который он, скорее всего, ввел внутривенно.
— Я получил данные о жизни Келли Дженсен, — сообщил Гарсиа, входя в кабинет с зеленой папкой под мышкой.
— И что у нас там? — Роберт отвлекся от монитора компьютера.
Усевшись за стол, Карлос открыл папку.
— Итак, Келли Дженсен, родилась в Грейт-Фоллсе, штат Монтана. Возраст — тридцать лет. Кстати, родителям еще не сообщили о ее смерти.
Хантер кивнул.
— Начала рисовать в колледже. В возрасте двадцати лет против воли родителей переехала в Лос-Анджелес… Пыталась добиться успеха, но все агенты и кураторы галерей отказывали ей. И так далее, и так далее… Типичная голливудская история… Только она была художницей, а не актрисой.
— Как же Дженсен стала знаменита? — спросил Роберт.
— Она продавала картины на побережье. И заметила ее сама Джулия Гленн, знаменитейший искусствовед из Нью-Йорка. Уже через неделю у Келли появился свой агент, какой-то тип по имени Лукас Лорент. Это он подал заявление о ее исчезновении. — Гарсиа потянулся. — После этого карьера Дженсен стремительно пошла в гору. Джулия Гленн написала о ней статью в «Нью-Йорк Таймс», и уже через месяц картины, которые никто не хотел покупать на улице, продавались за тысячи долларов.
Посмотрев на часы, Хантер набросил пиджак.
— Ладно, поехали.
— Куда?
— Поговорим с человеком, который обратился в полицию по поводу ее исчезновения.
Машины двигались неспешно, словно верующие на религиозной церемонии. У Гарсиа ушло два часа на то, чтобы преодолеть двадцать три мили от Паркер-центра до Лонг-Бич.
Офис Лукаса Лорента, агента Келли Дженсен, находился на пятом этаже дома номер 246 на Ист-Бродвее.
Лоренту было уже за тридцать. Оливкового цвета кожа, карие глаза, коротко стриженые волосы с проседью, морщинки вокруг рта от постоянного курения. Голубая рубашка в полоску сидела на нем отлично, а вот галстук был образчиком дурного вкуса — яркий, вызывающий, с картинкой в стиле Пикассо. Только очень самоуверенный человек мог бы надеть что-то подобное. Да, уверенности в себе Лукасу было не занимать. Впрочем, любой человек, не обделенный богатством и успехом, рано или поздно становится таким, подумалось Хантеру.
Встав из-за своего гигантского стола, чем-то напоминавшего пьедестал, Лорент встретил детективов у двери. У него было крепкое рукопожатие, как у бизнесмена, готового заключить выгодную сделку.
— Джоан сказала мне, что вы детективы из полиции Лос-Анджелеса, — сказал он, глядя на Роберта. — Надеюсь, не выяснится, что на самом деле вы художники, выдумавшие такой повод для того, чтобы прийти сюда. — Лукас улыбнулся, и вокруг его глаз пролегла сеточка морщин. — Но если это так, то считайте, что вы удивили меня своей целеустремленностью и творческим подходом к решению проблем.
— К сожалению, мы действительно из полиции. — Хантер показал ему удостоверение.
Улыбка сползла с лица агента. Только сейчас он вспомнил, что пару недель назад подавал заявление об исчезновении своей подопечной.
Роберт рассказал ему только то, что Лоренту нужно было знать, но и этого было достаточно. Кровь отлила у него от лица. Шлепнувшись в кресло, Лукас уперся в стену остекленевшим взглядом.
— Чепуха какая-то… убита? Но кем? И почему? Келли была художницей, а не мафиози.
— Именно это мы и пытаемся выяснить.
— У нее была назначена выставка в Париже через два месяца… Она могла бы заработать около миллиона долларов…
Роберт и Карлос озадаченно переглянулись. «В такой момент думать о деньгах?» — промелькнуло в голове у Хантера.
Сунув руку в ящик стола, Лорент достал пачку сигарет.
— Обычно я не курю в офисе, но сейчас мне без этого не обойтись, — объяснил он. — Вы не возражаете?
Детективы пожали плечами.
Дрожащей рукой Лукас поднес сигарету ко рту и жадно затянулся, словно от этого зависела его жизнь.
Усевшись в алого цвета кресла перед столом агента, напарники стали расспрашивать Лукаса о личной жизни Келли и ее отношениях с окружающими. Судя по ответам Лорента и его замечании о миллионе долларов, с художницей его связывал только бизнес.
— У вас не было ключей от ее квартиры? — спросил Гарсиа.
— О Господи, конечно, нет. — Сделав последнюю затяжку, Лукас подошел к окну, затушил окурок о подоконник и выбросил его на улицу. — Келли не нравилось, когда к ней домой или в студию кто-то приходил. Она даже не разрешала мне смотреть на полотна, пока они не будут готовы, да и потом мне чуть ли не приходилось умолять ее продемонстрировать результат своей работы. Знаете, художники всегда очень эгоистичны и эксцентричны.