«И что эти бабы за народ, – уже не бурчал, а думал про себя старый камердинер. – Никогда ничего путного от этих куриц не добьешься…»
Не было его с полчаса. Кажется, дважды хлопали входные двери: похоже, камердинер покидал дом, а затем вернулся.
Потом он зашел в камору:
– Пошли, – произнес он. – Тебя господа ждут.
Марфа кивнула и послушно пошла вслед за стариком.
Они поднялись на второй этаж и остановились перед высокими дверьми, за которыми слышался приглушенный говор.
– Позвольте, ваше сиятельство? – приоткрыл двери камердинер и, не дожидаясь разрешения, вошел: – Вот, господа, извольте: Марфа. Крестьянка из села Павловское. Хочет что-то сообщить по интересующему вас делу. – Затем обернулся к Марфе и сказал: – Заходи.
Женщина вошла и увидела двух мужчин, сидящих в креслах. Один имел вид благодушного барина, который, по-видимому, и был графом Виельгорским. Второй господин имел строгий вид, был темен лицом, и его пышные черные усы были закручены колечками кверху.
– Присаживайтесь, – указал жестом на свободное кресло благодушного вида барин. – Ты свободен.
Это относилось к камердинеру Филимонычу. Тот только чуть поклонился и прикрыл двери.
«Ишь, секреты у них, – подумал старый камердинер, и в его глазах промелькнули хитрые искорки. – Эти секреты, господа хорошие, я знаю уже много раньше вашего»…
Какое-то время оба мужчины разглядывали Марфу, очевидно, составляя о ней мнение.
«Ну, что, крестьянка как крестьянка», – решил про себя граф Виельгорский. Таких по селам и деревням – сотни тысяч. Второй же мужчина, а это был обер-полицмейстер Власовский, за которым весьма предусмотрительно сходил камердинер графа Филимоныч, составил совершенно иное мнение о Марфе, сидевшей чуть сбоку от него. «Женщина около тридцати лет. Баба весьма решительная, с характером: приехать из села в Москву, одной, найти, где проживает граф, и прийти к нему в дом, – на это решится не всякая. И не у всякой такое получится. Явно рассчитывает на вознаграждение от графа. Наверняка что-то знает о пребывании в имении Павловское Попова, но вот почему она вознамерилась рассказать об этом только сейчас?»
– Марфа… простите, как вас по батюшке? – первым нарушил молчание граф Виельгорский.
– Кондратьевна, – ответила Марфа, слегка зардевшись.
– Очень приятно, – слегка приподнялся в своем кресле (все ж таки женщина) граф. – Марфа Кондратьевна, расскажите нам с господином обер-полицмейстером, какие обстоятельства привели вас ко мне и что вы желаете мне сообщить.
Марфа уняла холодок, пробежавший при словах «господином обер-полицмейстером», и посмотрела в его сторону. Власовский, приготовившийся слушать, смотрел на нее не мигая.
Женщина перевела взгляд на добродушное лицо графа и уверенно проговорила:
– Я слышала, как они ругались.
– Кто – они? – мягко спросил граф.
– Господин Попов с нашим управляющим господином Козицким, – твердо ответила Марфа.
– Вы настолько хорошо знаете господина Попова, что можете отличить его голос? – задал вопрос обер-полицмейстер.
– Хорошо господина Попова я не знаю, – ответила Марфа, переведя взор на Власовского. – Но я не единожды слыхала, как он говорит, ведь он не впервой в наше село приезжал.
– Хорошо, давайте с самого начала, – предложил обер-полицмейстер.
Марфа кивнула и начала:
– Шестого мая я работала на ближних огородах. Это недалеко от барского дома. Было жарко, после середины дня солнце стало сильно печь, и мне захотелось пить…
– В котором часу вам захотелось пить? – перебил ее Власовский.
– Это было уже за полдень, – ответила Марфа. – Верно, часу в третьем…
– Хорошо, продолжайте, – сказал Александр Александрович.
– Я решила сходить в барский дом, на кухню…
– Ближе никак нельзя было напиться? – снова перебил Марфу обер-полицмейстер.
– Нет, – ответила Марфа. – Мы всегда в барский дом ходим, когда на ближних огородах работаем. Заходим на кухню, их кухарка выносит нам воды в ковше. На этот раз на кухне никого не было, я знала, где стоит вода, пошла к бочке и услышала громкий разговор.
– Где он происходил? – спросил Власовский.
– Я не знаю, внутри дома я никогда не была, только на кухне… – смутившись, ответила Марфа.
Обер-полицмейстер вопросительно посмотрел на Виктора Модестовича.
– Скорее всего, разговор сей происходил в малой гостиной, – пояснил граф Виельгорский, поняв взгляд Сан Саныча. – С кухни вполне можно слышать, что творится в малой гостиной, тем более если разговор происходил на повышенных тонах. – Граф обернулся к Марфе: – Вы говорите, они ругались?
– Да, – коротко ответила Марфа.
– А о чем был разговор? – спросил Власовский.
– Я не знаю, – ответила Марфа.
– А слова? Какие они говорили друг другу слова? – снова задал вопрос обер-полицмейстер.
– Слова трудно было разобрать, – ответила Марфа. – Они же оба почти кричали…
– Кто больше кричал, Попов или Козицкий?
– Попов, – после недолгого раздумья ответила Марфа.
– Неужели вы совершенно ничего не разобрали из их разговора? – посмотрел на женщину немигающим взором обер-полицмейстер.
Марфа отрицательно качнула головой.
– И все же постарайтесь вспомнить хоть несколько слов, – продолжал настаивать Власовский.
– Я же воды попить зашла, а не подслушивать, – не очень уверенно сказала Марфа.
– Хорошо, – откинулся на спинку кресла обер-полицмейстер. – Тогда давайте вспоминать вместе, шаг за шагом… Итак, вы вошли на кухню. Никого не было. Из малой гостиной доносился разговор. Громкий разговор, даже ругань. Там происходила ссора, так?
– Так, – подтвердила Марфа.
– Стало быть, ссорились главноуправляющий Попов и ваш управляющий имением Козицкий. Третьего голоса слышно не было, – раздумчиво произнес обер-полицмейстер.
– Не было, – подтвердила Марфа.
– Так, понятно. Что вы делали дальше?
– Я прошла к бочке с водой. Она стояла рядом с ледником… – она замолчала, ожидая от обер-полицмейстера нового вопроса.
– Дальше? – поторопил Марфу Александр Александрович. Было важно, чтобы она безостановочно, шаг за шагом, секунда за секундой детально вспоминала, что она делала тогда на кухне. Когда так, последовательно и по порядку, вспоминаются события, память иногда выдает такое, чего никогда не вспомнишь, восстанавливая в голове события отрывочно или частично…
– Я нашла ковш и зачерпнула воды.
– Что в это время вы слышали?
– Я слышала, – Марфа напряглась, вспоминая события того дня. – А ведь верно!