— Надеюсь, что да.
— Не стоит полагаться на надежды, везение и молитвы, — покачал головой полицейский. — Кроме того, трупы на Тарпон-драйв и Фергюсона пока связывает только голословное утверждение Салливана. На что вы рассчитываете? На то, что при Фергюсоне будет орудие убийства? Или, может, в день убийства он оплатил своей кредитной картой билет на самолет или взятый напрокат автомобиль? Или кто-нибудь видел его на Тарпон-драйв? Или он где-нибудь об этом проболтался? Думаете, Фергюсон так глуп, что оставил на месте преступления отпечатки пальцев, или свои волосы, или какие-нибудь другие улики, с которыми ваши знакомые детективы из округа Монро поделятся с вами, не задав вам ни одного вопроса? Нет, боюсь, Фергюсон уже слишком опытный убийца, чтобы оставлять улики.
— Я же ни в чем не уверен. Я даже не знаю, действительно ли Фергюсон убийца.
— Если убийца не он, кто же тогда убил этих людей? Думаете, Салливан мог договориться в тюрьме с кем-то еще?
— Я знаю только одно: Салливан был большим мастаком на загадки и хитрости.
— Вот и угодил на электрический стул.
— Может, он всю жизнь сознательно шел к этому, чтобы заработать посмертную славу?..
— Вот этого я не знаю. — Поудобнее устроившись в кресле, полицейский взял пистолет и стал поглаживать его вороненый металл. — Я знаю только то, что вас никак не отучить от вашей проклятой профессиональной объективности, в какие бы истории вы из-за нее ни вляпывались.
— Вы тоже вляпались в историю, потому что били человека, чтобы добиться признания, из-за которого его приговорили к смертной казни! — огрызнулся Кауэрт.
— Лучше вспомните, как Салливан назвал человека, убившего его мать и отчима, — «кровожадный убийца»! — отмахнувшись от журналиста, воскликнул Тэнни Браун. — Неужели у вас не бегут мурашки по коже от того, что́ из этого следует?! Какой еще грех вы хотите взять на душу из-за своего бездействия, своей знаменитой «объективности»?!
— Нет, — решительно заявил Кауэрт, — довольно с меня убийств! Этому нужно положить конец. Давайте действовать! Могу я считать, что мы с вами договорились?
— О чем?
— Сам не знаю.
— Тогда будем считать, что договорились, — усмехнулся полицейский.
Они переглянулись. Оба чувствовали непреодолимое желание докопаться до правды, проблема была лишь в том, что правда, устраивавшая одного из них, была неугодна другому.
— А что детективы из округа Монро? — спохватился Кауэрт.
— Пусть пока поработают сами. Я должен своими глазами увидеть, что там произошло.
— Но они от меня не отстанут. Мне кажется, в этом деле, кроме меня, им больше не за что зацепиться.
— Поживем — увидим. Думаю, сейчас они начнут шерстить тюрьму штата Флорида, в Старке. По крайней мере, я сам поступил бы так, если бы не услышал сейчас слов Салливана.
— А ведь вы только что обвиняли меня в том, что я скрываю улики от правосудия! В сущности, в том, что я преступаю закон! — возмутился журналист.
— Прежде чем поставить точку в этом деле, закон придется преступить еще не раз! — заявил лейтенант, вставая.
Мэтью Кауэрт и Тэнни Браун молча шли по Тарпон-драйв. Под ногами хрустели ракушки и куски кораллов. Двое мужчин по-прежнему не доверяли друг другу, но в предприятии, которое они затеяли, должны были участвовать оба, и каждый считал, что следует держать другого под присмотром. Кауэрт оставил машину неподалеку от дома, где им были обнаружены трупы. И, вооружившись фотографией Фергюсона, добытой в архиве «Майами джорнел», они стали обходить близлежащие дома. Браун показывал местным жителям свой полицейский жетон, а Кауэрт демонстрировал им фотографию Фергюсона, каждый раз задавая один и тот же вопрос: «Вы видели раньше этого человека?»
Молодая женщина в желтой рубашке откинула назад светлые волосы, прикрикнула на заходившегося в плаче младенца и покачала головой. Двое подростков, копавшиеся в разобранном лодочном моторе во дворе другого дома, рассматривали фотографию с таким вниманием, которого наверняка никогда не проявляли на уроках, но тоже заявили, что никогда не видели Фергюсона. Огромный пузатый мужчина, в засаленных джинсах и жилетке с логотипом харлей-дэвидсона, отказался отвечать на вопрос, заявив, что никогда не разговаривает ни с полицейскими, ни с репортерами. Он рявкнул, что вообще ничего интересного не видел, и захлопнул у них перед носом задребезжавшую алюминиевую дверь.
Журналист очень скоро понял, что Браун — опытный профессионал. Стоило кому-либо спросить: «А что, он причастен к убийству на нашей улице?» — как Тэнни тут же отвечал вопросом на вопрос: «А что вам известно об этом убийстве?» — но никто об этом убийстве ничего не знал.
Кроме того, детектив обязательно спрашивал у местных жителей, был ли у них кто-нибудь из полиции округа Монро. Оказалось, что у всех в тот день, когда были обнаружены трупы, побывала хорошо запомнившаяся, уверенная в себе женщина-полицейский. Однако никто не видел и не слышал ничего необычного.
— Они все тут обшарили, — обескураженно пробормотал Тэнни Браун.
— Кто?
— Ваши друзья — детективы из округа Монро. На их месте я поступил бы точно так же.
Они с Брауном остановились перед низким сетчатым забором, за которым стоял облезлый голубой трейлер, к двери которого был прилеплен пластмассовый фламинго. Блики солнца отражались от стальных стенок трейлера, и он казался охваченным пламенем. К окошку трейлера был прилажен видавший виды кондиционер. Он гудел и дребезжал, но не сдавался. В десяти ярдах от изгороди к кривому железному столбу был привязан коричневый пятнистый питбультерьер, злобно разглядывавший пришельцев. На такой жаре собака вроде бы должна была высунуть язык до земли, но она, наоборот, с решительным видом стиснула челюсти. Вместе с тем она держалась спокойно, словно ей и в голову не приходило, что кто-то дерзнет покуситься на охраняемую ею территорию двора.
— Таких собак нужно стрелять на месте, — пробурчал Тэнни Браун. — Представляете, во что она может превратить вас или какого-нибудь ребенка?
Журналист кивнул. Во Флориде питбультерьеры пользовались большой популярностью. На юге штата наркодилеры использовали их в качестве сторожевых собак. В окрестностях озера Окичоби питбультерьеров нелегально разводили на заброшенных фермах, культивируя их свирепый нрав. Домовладельцы охотно приобретали, защищая себя от грабителей, но эти собаки были вполне способны загрызть соседского ребенка. Однажды Кауэрт написал об этом статью, побывав накануне в больничной палате у несчастного двенадцатилетнего ребенка, с трудом говорившего от боли и из-за последствий неудачной пластической операции. Друг Кауэрта, Вернон Хокинс, попытался добиться, чтобы владельца собаки осудили за небрежное обращение со «смертоносным оружием», но ничего из этого не вышло.
Внезапно дверь трейлера отворилась и на улицу вышел немолодой мужчина, тут же заслонивший от солнца глаза ладонью. На нем была футболка и грязные штаны цвета хаки. Из-за обширной лысины длинные сальные пряди его жидких волос казались просто наклеенными на его череп. Не обращая внимания на собаку, пару раз вильнувшую хвостом, но не спускавшую глаз с незваных гостей, он подошел к Кауэрту и Брауну: