Я повесил трубку и уставился на телефон. Кэсси осторожно спросила:
— Что она сказала?
Я промолчал.
В тот же вечер, возвращаясь домой, я позвонил Розалинде. Я знал, что не следует этого делать. Больше всего на свете мне хотелось оставить ее в покое, пока она сама не захочет поговорить, дать ей возможность выбрать время и место, а не грубо припирать к стенке, — но у меня не было выбора.
Она пришла в четверг утром, и я спустился к ней в приемную, так же как в первый раз. Я боялся, что в последний момент она передумает, и вздрогнул от радости, увидев, как Розалинда сидит в большом кресле, задумчиво подперев ладонью щеку, в ярко-розовом шарфе. Я вдруг осознал, до какой степени мы все стали вялыми, серыми и измученными: мои глаза буквально отдыхали на ее юности и красоте. Мне показалось, что шарф Розалинды — самое яркое пятно, которое я видел за последние недели.
— Розалинда! — позвал я и увидел, как просияло ее лицо.
— Детектив Райан!
— Знаешь, мне только сейчас пришло в голову… Ведь ты должна находиться в школе?
Она заговорщицки улыбнулась:
— В меня влюблен учитель. Так что проблем не будет.
Я хотел прочесть ей лекцию о вреде прогулов, но не выдержал и рассмеялся.
Дверь открылась, и в комнату вошла Кэсси, засовывая в карман джинсов пачку сигарет. Она встретилась со мной взглядом, покосилась на Розалинду и двинулась к лестнице.
Розалинда прикусила губу, страдальчески глядя на меня.
— Вашей напарнице не понравилось, что я здесь, да?
— Не обращай внимания.
— Все в порядке. — Она выдавила улыбку. — Я ей не нравлюсь, правда?
— Детектив Мэддокс хорошо к тебе относится.
— Да ладно, детектив Райан, ничего страшного. Я уже привыкла. Многие девушки меня не любят. Мама говорит, — она смущенно опустила голову, — это потому, что они ревнуют, но я не понимаю, как такое может быть.
— А я понимаю, — улыбнулся я. — Но думаю, что к детективу Мэддокс это не относится. С тобой это никак не связано.
— Вы поссорились? — робко спросила Розалинда.
— Вроде того, — ответил я. — Долгая история.
Я открыл дверь, и мы зашагали через мостовую к саду. Розалинда задумчиво сдвинула брови.
— Жаль, что я ей не нравлюсь. Я ею восхищаюсь. Мне кажется, нелегко быть женщиной-детективом.
— Ну, детективом вообще быть нелегко, — вздохнул я. Мне не хотелось говорить о Кэсси. — Но мы стараемся.
— Да, но женщины — другое дело, — возразила она с легким упреком.
— Почему?
У Розалинды был серьезный вид, и я боялся, что она обидится, если я рассмеюсь.
— Ну, например… детективу Мэддокс уже лет тридцать? Наверное, она собирается выйти замуж, иметь детей… Женщины не могут ждать так долго, как мужчины. А когда ты детектив, трудно завязать серьезные отношения, правда? Ее должно это угнетать.
Я напрягся.
— Не уверен, что детектив Мэддокс так уж мечтает о ребенке, — заметил я.
Розалинда нахмурилась, покусывая нижнюю губу.
— Может, вы и правы, — осторожно произнесла она. — Но знаете ли, как бывает… иногда ты так близок к человеку, что перестаешь его замечать. Не видишь в нем то, что видят другие.
Напряжение усилилось. Мне хотелось спросить, что она такого видит в Кэсси, чего не вижу я, но последние события показали, что в жизни возникают ситуации, о которых лучше вообще не знать.
— Личная жизнь детектива Мэддокс меня не касается, — буркнул я. — Розалинда…
Но она уже бежала по петлявшим в траве узеньким дорожкам и смеялась, оглядываясь через плечо:
— Детектив Райан, посмотрите! Какая красота!
Ее волосы сверкали в солнечных лучах, и я не мог удержаться от улыбки. Я пошел вслед за Розалиндой — для беседы нужен был укромный уголок — и догнал ее у маленькой скамейки, стоявшей под нависшими деревьями.
— Да, — согласился я, — действительно красиво. Хочешь, мы тут посидим?
Розалинда присела на скамью и со счастливой улыбкой огляделась по сторонам.
— Наше тайное убежище.
В саду царила идиллия, и мне не хотелось ее портить. Минуту я играл с мыслью, что можно превратить встречу во что-то более приятное: расспросить, как у Розалинды дела, поговорить о погоде и отпустить домой. Посидеть несколько минут просто так, наслаждаясь природой и беседой с симпатичной девушкой.
— Розалинда, — произнес я. — Мне надо с тобой поговорить. Понимаю, это очень трудно, и мне хотелось бы как-то облегчить тебе эту беседу, только я не знаю как. Я бы не стал тебя расспрашивать, будь у меня выбор, но мне нужна твоя помощь. Ты согласна?
По ее лицу промелькнула тень. Розалинда крепко взялась за края скамейки и опустила плечи.
— Да.
— Твои отец и мать, — продолжил я сдержанно и мягко, — когда-нибудь обижали тебя или сестер?
Розалинда зажала рот ладонью, глядя на меня круглыми глазами, потом опомнилась, резко убрала руку и снова вцепилась в скамейку.
— Нет. Конечно, нет.
— Вероятно, ты боишься. Но я сумею защитить тебя. Обещаю.
— Нет. — Розалинда покачала головой, закусив губу, и я почувствовал, что она вот-вот расплачется. — Нет.
Я наклонился ближе и взял ее за руку. От нее пахло чем-то цветочным и мускусным — духами зрелой женщины.
— Розалинда, если что-то не так, мы должны знать. Ты в опасности.
— Со мной все будет хорошо.
— И Джессика тоже в опасности. Я знаю, ты о ней заботишься, но ты не сможешь всегда ее защищать. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.
— Вы не понимаете, — прошептала она. Ее рука задрожала. — Я не могу, детектив Райан. Просто не могу.
Она разрывала мне сердце. Такая хрупкая и такая стойкая: там, где легко ломаются люди вдвое старше, она держалась из последних сил, шла буквально по воздуху, балансируя на тонкой нити из собственной гордости и воли. Это все, что у Розалинды осталось, а я пытался выбить у нее последнюю опору.
— Прости… — Мне вдруг стало стыдно. — Когда-нибудь у тебя появится желание рассказать об этом, и тогда я буду рядом. А пока… я не должен на тебя давить. Прости.
— Вы очень добры ко мне, — пробормотала она. — Не могу поверить, что вы так добры.
— Я просто хочу помочь тебе.
— Мне трудно доверять людям, детектив Райан. Но если я кому-нибудь доверюсь, то только вам.
Мы замолчали. Рука Розалинды лежала в моей, и она ее не отнимала.
Потом она слегка ее повернула и переплела свои пальцы с моими. Уголки ее губ тронула улыбка.