«„Черутти“, — решила Сара Хеландер. — Прохлада в любую погоду».
— Мы не знаем, кто она, — сказал Винтер. — Центральный угрозыск нам не помог, и мы не помогли центральному угрозыску.
— Итак, начинаем стучаться в двери в этом… как его? — спросил Хальдерс.
— Хеленевике, — подсказал Бертиль Рингмар.
— Вас будет семеро, — уточнил Винтер.
— Ого!
— Не «ого», а все, что мы можем предложить.
— Когда я сказал «ого», я и в самом деле имел в виду «ого»… — мрачно произнес Хальдерс. — Семь человек! Что-то небывалое.
Винтер посмотрел на него. С Фредриком что-то происходит. Надо будет с ним поговорить. Какой-то кризис. Человек докарабкался до магической отметки «сорок» и медленно пополз вниз.
— Сколько людей отрядим на работу с коллегами? — спросил Бергенхем.
— Какими коллегами? — удивился Карлберг.
— Гуляками из отдела внутренних расследований, — уточнила Сара Хеландер. — Со спортивной базы.
— А они сами не могут этим заняться? — желчно осведомился Хальдерс.
— Чем? — удивился Меллерстрём.
— Расследованием. Это же по их части — внутреннее расследование.
— Остынь, Фредрик, — тихо сказал Винтер.
— А что? Я же…
— Я сказал: остынь! — И потянулся за какой-то бумагой, давая понять, что разговор окончен. Это самый лучший способ: сделать замечание, но не вдаваться в неприятные и унизительные дебаты.
— Значит, так… — Рингмар посмотрел на Бергенхема. — Вы с Борьессоном займетесь гуляками.
— Кое-кто порядком устал, — сказал Бергенхем.
— Кое-кто мог бы сообразить, что устал не только кое-кто, — съехидничала Сара Хеландер.
Все подумали о предстоящих выходных. За столом сидело двадцать четыре человека. Многие запланировали на сегодня или завтра традиционный Раковый пир. [7] Смогут ли они провести выходные дома, а если смогут, хватит ли у них сил веселиться после предстоящей изматывающей работы? Сколько переработок в состоянии оплатить руководство?
— Уставших среди нас нет, — резюмировал Винтер.
Зевнул и вышел из комнаты. Все устремились следом, и в дверях возникла небольшая толчея.
Винтер поднялся к криминалистам. Отдел располагался за двойными дверьми. Бейер со своей командой не хотели рисковать. Прошедший через первую дверь попадал в руки дежурного, где должен был назвать имя и дело, по которому пришел. Технические доказательства принимались только в пакетах и картонных коробках.
И правильно, одобрил Винтер. Иначе доказательства по пути превратятся черт-те во что. Сейчас во всех патрульных машинах имелись специальные бумажные пакеты отдела криминалистики. И все равно некоторые забывали. Растяпы.
Дежурный улыбнулся ему и показал на вторые двери. Сразу направо находилось лабораторное отделение: криминалистическая лаборатория с двумя сотрудниками, оружейная лаборатория — один сотрудник, и химическая — тоже один сотрудник, занимавшийся химическим анализом одежды, обнаружением наркотиков и обработкой отпечатков пальцев. Собственно, отпечатками занимались двое полицейских и один вольнонаемный специалист в отдельной лаборатории. Четверо фотографов, специализирующихся на дактилоскопии — трое в Гетеборге, один в Уддевалле.
Помимо лабораторий, в штате отдела числилось тринадцать криминалистов, работающих, так сказать, в поле, на месте преступления. Два комиссара и двое дежурных.
В новой столовой сидело несколько человек. Буквально за пару минут до того, как помещение отдела готовы были признать непригодным для работы, Центральная лаборатория криминалистики спешно выделила приличную сумму на ремонт и переоборудование. Бейер долго занимался стройкой и перестройкой. Ему предоставили дополнительные помещения, и теперь отдел было не узнать. Вместо одной большой комнаты, где все терлись друг о друга задами, появились несколько лабораторий, изолированные комнатушки для одежды подозреваемых и пострадавших и, как венец всему, небольшая столовая, или кофейная, или комната отдыха, называй как знаешь.
«Лихо», — подумал Винтер. Он еще не был здесь после реконструкции. В коридоре появился Бейер.
— Хочешь кофе?
— С удовольствием.
— Пошли ко мне в кабинет.
Бейер закрыл за собой дверь.
— С чего начнем?
— С машины.
— Картинка довольно мутная.
— Но это «форд»?
— Похоже, да.
— «Эскорт CLX»?
— Скорее всего.
— А что говорят ребята из группы видеонаблюдения?
— У них нет такого специалиста. А мои глаза ничуть не хуже. И твои тоже.
— А водитель?
— Йенсен как раз сейчас этим занимается. Он сказал, чтобы мы больших надежд не возлагали. А я и не возлагал.
— Это хотя бы мужчина?
Бейер развел руками.
— Иногда не определишь даже на суперрезком снимке.
— Это почему?
— Бывают женщины такие же красивые, как и мужчины. — Он посмотрел на шевелюру Винтера.
— Намек понял.
— То есть никаких различий.
— Понял, понял. — Винтер постучал пальцем по столу. — И еще вопрос — регистрационные номера.
— С этим лучше. Две первые буквы видны, а третья… в общем, либо HEL, либо HEI.
— Это точно?
Бейер привычно развел руками.
— Мы продолжим… но ты уже можешь заняться первой версией. Если у тебя есть, кому поручить.
Он разлил кофе. Винтер отпил глоток, не почувствовав никакого вкуса.
— Мы знаем, что эта машина находилась там, когда было оставлено тело.
— Знаем, — подтвердил Бейер.
— Это уже что-то.
— Будем исходить из этого.
— Всего-то нужно проверить все «форды-эскорты» в городе. Или в стране.
— «CLX».
— Этого ты не знаешь.
— Точно не знаю. Но начну именно с них. Помнишь, я тебе рассказывал — весной в Лондоне… там тоже искали машину. У них был только цвет и под большим сомнением марка. У нас получше.
— Может быть, может быть…
— Конечно, получше, Йоран… Вот я с тобой здесь сижу и так и чувствую, как во мне разгорается оптимизм.
— Придется его охладить.
— Это как?
— Насчет этого знака на коре — пока ничего нового.
— Один паренек говорит, что это может быть китайский иероглиф.