— Это у черта на куличках, — возразила Анета, проглядывая список.
— Королевство платит.
— Я думаю про общество. Если нам придется опять выезжать парой…
— Это замечательно, что ты вернулась, Анета.
— Смотри, и машины нет. Значит, он точно не дома.
— Можем прогуляться и подождать. Золотая осень… красиво.
— Это будет вроде отпуска.
Они обошли дом, и им открылся луг, освещенный послеполуденным солнцем. Чуть поодаль паслись две лошади. Одна из них подняла голову, покосилась на гостей черным горячим глазом, всхрапнула и тут же успокоилась.
— Вот как надо жить… — сказал Хальдерс.
— Хочешь побыть здесь немного?
— Нет… чересчур завидно. Приедем сюда завтра или послезавтра.
Позвонил Бейер.
— Приходи немедленно.
— Что там?
— Приходи — увидишь.
В кабинете его ждали Бейер и Сундлёв. На столе лежала загадочная бумажка с картой, с какими-то кодами или черт его знает с чем.
— Одно уже ясно, — сказал Бейер. — Найдены отпечатки пальцев Хелены Андерсен в двух вариантах.
— Как это?
— Детский и взрослый.
— Детский?
— Ну да. Тот же рисунок, те же линии, только меньше. Она держала в руках эту бумажку, когда ей было года четыре. Самое большее — пять.
— Ты уверен? Уверен, что это ее… детские пальцы?
— Конечно, уверен. Ты меня обижаешь.
— Значит, она сохранила эту записку… Зачем?
— А тут уже начинается твоя работа, Эрик.
— Хорошо… но все-таки мы теперь можем привязать эту записку к определенной дате.
— А вот этого я не говорил. — Бейер одновременно покачал головой и указательным пальцем. — Мы только знаем, что она брала ее в руки примерно двадцать пять лет назад и сейчас.
— А другие отпечатки? — Винтер поглядел на записку. Теперь, когда он знал ее историю, бумажка не показалась ему такой уж старой.
— С этим сложнее. Мы видим несколько фрагментов, но ни одного полного. Ничем пока помочь не могу.
— О’кей…
— Ты хочешь, чтобы мы продолжали?
— Что?
— Работать с этой бумажкой? Это действительно важно?
Винтер надул щеки, шумно выпустил воздух и задумался. Еще раз посмотрел на поблекшие значки и черточки.
— Зачем-то она ее хранила… Я не знаю, Йоран. Честно говорю — не знаю.
— Я спрашиваю только потому, что у нас есть мешок отпечатков из квартиры и подвала. И позволю себе напомнить, что ваш случай не единственный.
— Если удастся выкроить время, повозитесь еще с запиской. А что можно сделать с этими неполноценными отпечатками?
— Ты же знаешь — чтобы установить идентичность, нужно совпадение как минимум по двенадцати точкам. Согласен?
Теоретически — да. Теоретически Винтер был согласен. А на практике… Отпечаток пальца состоит из огромного числа линий, переходящих друг в друга, образующих петли, завихрения, иногда расходящихся наподобие вилки. Все эти критические точки сравнивают, и если двенадцать пунктов совпадают, можно считать совпадение полным. Это работа для экспертов. Компьютеры пока не справляются.
А для эксперта, конечно, легче всего, если отпечаток сделан на специальной подушечке.
В Швеции двадцать экспертов по дактилоскопии. Двое из них в Гетеборге, один из которых, Бенгт Сундлёв, стоит сейчас рядом с ними.
— Руки, конечно, чешутся, — сказал Сундлёв, глядя на записку.
— По-твоему, задача интересная?
— Ну да… Сидишь сутками, смотришь в окуляры и ищешь… и делаешь эскизы. Что может быть интереснее?
— День за днем, месяц за месяцем, — добавил Бейер.
— И так пока не найдешь двенадцать точек. И знаешь, что мы тогда говорим?
— Бинго!
— Да… если находим. А ты понимаешь, какая за этим стоит работа?
— Не говоря о мастерстве, — сказал Винтер.
— Мы тебе поможем. — Сундлёв посмотрел на Винтера с внезапным интересом. — Ты умеешь ценить профессионалов. Даром что молодой и лохматый.
— Во Франции требуется тринадцать точек, — заметил Бейер. — Так что мы здесь, на севере, рискуем.
— У американцев самая большая в мире дактилоскопическая база данных, — продолжил тему Сундлёв. — ФБР есть в чем покопаться — миллионы образцов. Они там как-то выявили совпадение по семи точкам. К сожалению, это оказались разные люди.
— Не понял, — удивился Винтер.
— У них было два набора отпечатков для сравнения, — разъяснил Бейер. — Семь точек на обоих оказались идентичными. Настолько идентичными, насколько это вообще возможно. И все же выяснилось, что это два совершенно разных человека. Впервые за всю историю — подумай сам: семь точек! Это очень много!
— И все равно недостаточно… — сказал Винтер. — Семи точек мало. Но восемь-то, наверное, хватит… Так что двенадцать — с большим запасом.
— Будь уверен, — хмыкнул Бейер.
— А если взять в работу еще и тот отпечаток? На комоде?
— Это периферический отпечаток, — пояснил Сундлёв. — К тому же очень слабый — очевидно, порвалась перчатка. Волокно ткани уже в работе. Как раз сейчас мы им и занимаемся.
— Но это очень хлопотно, да?
Бейер и Сундлёв одновременно кивнули.
— А другие отпечатки из квартиры?
— Те два? Они хорошие, но, по-видимому, их нет в АФИС. Пока нет.
— А все новые отпечатки?
— Работаем, комиссар, работаем, — улыбнулся Бейер. — В квартире могут найтись и другие отпечатки.
— Если вы работаете, наверняка найдете. Теперь я окончательно убедился. Спасибо за лекцию.
Винтер быстрым шагом миновал дежурного. Ему не терпелось вернуться к рисункам.
И еще у него была копия таинственной записки. Сейчас, когда он то и дело поглядывал на лежавший на столе у Бейера оригинал, текст показался ему более четким, линии длиннее, осмысленнее. Это была карта. Это что-то значило.
И для Хелены тоже. Или она просто забыла записку двадцать пять лет назад в кармане платьица, а найдя, поленилась выкинуть? Такую возможность нельзя исключить… но он исключил, потому что не верил в случайности и совпадения.
Однако Хелена не могла сама написать и нарисовать все эти знаки. Это рука взрослого человека.
Жарко, и голова тяжелая. Он разделся, пошел в душ и включил прохладную воду.
Тот же резкий холодный свет на площади, хотя стало намного теплее. Винтер выбрал скамью, откуда было удобно наблюдать за входом в почтовую контору. Он сидел уже с полчаса. Скоро надо будет подниматься. За это время множество людей прошли через портал входной двери — в эти дни выплачивали зарплату и пенсии, люди платили по счетам. Многие не доверяли Интернету и предпочитали заплатить на почте, как в старые добрые времена.