Бойд вставил в правое ухо устройство связи, позволяющее общаться со всеми пятерыми подчиненными.

— Приказ ясен: ликвидировать обе цели. Только холодное оружие. Дело нужно сделать быстро, бесшумно и наверняка.

— Мы все поняли, босс, — ответил за всех Риггинс.

Мастер ближнего боя, Риггинс прекрасно обращался с ножом. Что еще лучше, он получал наслаждение, орудуя острым лезвием. Для ближнего боя требуется определенный характер: бойцу нравится смотреть в глаза жертве, которую он убивает.

— Отлично, мальчики и девочки, давайте немного повеселимся, — ухмыльнулся Бойд, уверенный в том, что на этот раз промашки не будет. — И не забывайте… с нами Бог.

— Аминь, братья. — Это сказал Санчес, бывший боец спецназа, прошедший Афганистан и поднаторевший в безжалостной расправе над безбожниками.

Направляясь к выходу на Четвертую улицу, Бойд бросил взгляд на кольцо на правой руке: скопление крестов служило постоянным напоминанием о том, что он и его люди были солдатами в армии Господа, святыми воинами, в чем-то похожими на древних крестоносцев. Полковник часто упоминал тех, кто тысячу лет назад отправился покорять Святую землю, — Юг де Пайен, Годфрид Бульонский, Ив де Файон. Бойд ощущал неразрывную связь с этими древними рыцарями, которые сражались, держа в одной руке меч, а в другой — Библию. Прослужив пятнадцать лет в морской пехоте, он имел большой опыт обращения с мечом. Но Библия была для него чем-то новым. Его собственный отец не слишком-то высоко ценил Священное Писание; больше того, Джо Дон Бакстон высоко ценил одно только виски, которому воздавал должное почти каждый вечер. По слухам, в тот день, когда Джо Дон въехал на своем пикапе прямо в рощу тополей, у него между коленями была зажата недопитая бутылка бурбона.

Приблизившись к вестибюлю музея, Бойд дернул подбородком в сторону человека из «Розмонта», дежурившего у гардероба, — Эйджи можно было доверить самое ответственное дело. Ответом на молчаливое приветствие стал незаметный кивок.

Не собираясь стоять в очереди, Бойд сунул руку в карман куртки и извлек кожаный бумажник. Раскрыв его, ткнул полицейский значок тому же охраннику, с которым разговаривал, заходя в музей.

— Детектив Вильсон, на нас с вами свалилась та еще заварушка, да? — заметил охранник.

— Что поделать, еще один день в Городе греха. Кто-нибудь успел рассмотреть того ублюдка, который устроил стрельбу?

— К счастью, один из посетителей музея успел заснять происходящее на свой сотовый телефон.

Услышав это, Бойд застыл. Через считаные часы его лицо появится во всех выпусках новостей и в Интернете.

— Рад это слышать, — ответил он, растягивая лицо в фальшивую улыбку. — Продолжайте дежурство… — Он взглянул на бирку с фамилией: —…детектив Миллиган.

Бойд понятия не имел, обращаются ли к охранникам словом «детектив», но сейчас ему было все равно. Сменив фальшивую улыбку на гримасу, он направился к стеклянным дверям, оттолкнув с дороги пару замешкавшихся посетителей.

Выйдя на улицу, Бойд остановился на брусчатой дорожке, ведущей ко входу. Не обращая внимания на плотный поток человеческих тел, движущихся в двух направлениях, — полицейские значки спешили в музей, посетители покидали его, — Бойд поднял взор к серому небу. И помолился. С чувством.

«Господи, помоги мне сделать все как надо».

Бойд не хотел подводить полковника. Всем, что у него было, он был обязан Стэнфорду Макфарлейну. Порой, при соответствующем настроении, Бойд представлял полковника своим отцом, которого у него никогда не было, но о котором он всегда мечтал. Строгим, но справедливым. Праведным. Который не ударит без причины.

Подобно целебному бальзаму, мягкий снежок остудил ему лицо, падая большими пушистыми хлопьями на брови, губы, на кончик носа. Бойд вспомнил, как впервые увидел падающий с неба снег во время командировки в Японию. До тех пор он, родившийся в Миссисипи, видел снег только в кино. Бойд прекрасно помнил, как он стоял, закаленный верзила двухсот тридцати фунтов веса, с трудом борясь с желанием броситься на землю и раскинуть руки и ноги, оставив на снегу отпечаток своего тела. Кстати, снег шел и в тот день, когда он впервые убил человека. Какой-то дотошный япошка обвинил его в том, что он смошенничал, расплачиваясь в баре за сакэ, вышел следом за ним на улицу и набросился на него сзади, когда он мочился. Бойд убил косоглазого придурка ударом локтя назад, буквально всадив ему собственный нос в череп. Рубиново-красное пятно на девственно-чистом снегу. Какая же это была красивая картинка. Как будто шлюха в шелковом нижнем белье призывно раздвинула ноги, приглашая поразвлечься.

Почерпнув силы в этих воспоминаниях, почувствовав, как кровь быстрее потекла по жилам, Бойд расправил плечи и прошел мимо черного джипа. Полковник сказал, что Бог любит испытывать верующих. Быть может, эта чертова заварушка и есть испытание, ниспосланное ему свыше.

И если это действительно так, за дело!

Бойд с радостью принимал брошенный вызов.

Вставив ключ в багажник своего «крауна», он поднял крышку и достал рюкзак. Внутри лежали два запасных сотовых телефона, моток проволоки и небольшой брикет взрывчатки Си-4. Все необходимое для того, чтобы сделать дело как надо.

Глава 19

Взглянув на стеклянные двери, выходящие на Седьмую улицу, Эди представила себе заголовок главного сюжета выпуска местных новостей: «Сумасшедший открыл стрельбу в Национальной галерее искусств». Можно было в этом не сомневаться: к музею как раз подкатили микроавтобусы съемочных групп 9-го и 4-го каналов, и рой техников принялся разгружать оборудование.

Наблюдая за тем, что происходит на улице, она обратила внимание на то, что великое множество людей разгружает машины специальных служб. Санитары доставали носилки из карет «Скорой помощи». Пожарные вынимали топоры, брандспойты и багры. Полицейские расставляли оранжевые конусы аварийных знаков. Музей превратился в место оживленной деятельности: в одну дверь выходили посетители, в другую спешили те, кто по долгу службы откликнулся на происходящее.

Кэдмон подкатил кресло-каталку к большой китайской вазе в нише.

— Миледи, пора выйти из экипажа.

Поспешно выбравшись из кресла, Эди обнаружила, что ноги у нее затекли, и ей пришлось бесцеремонно схватиться за вазу династии Цин, чтобы удержать равновесие.

Кэдмон обнял ее за плечо, мягко отнимая ее руку от бесценного произведения искусства, и шепнул на ухо:

— Дыши глубоко и размеренно, и сердце успокоится. По крайней мере, у меня так всегда получается.

Эди благодарно кивнула, удивленная этим признанием. Хотя она была едва знакома с Кэдмоном Эйсквитом, он производил на нее впечатление человека с железными нервами, которому никогда не требуется дышать глубоко и размеренно.

— Учитывая то, насколько слаженно было организовано нападение, приходится предположить, что противник постарается следить за нашими передвижениями, изучая все электронные следы, оставленные нами. — Он достал из заднего кармана брюк потрепанный кожаный бумажник. — Боюсь, с наличностью у меня негусто. Семьдесят пять американских долларов и триста евро. А у тебя сколько?