Я решил позвонить на мобильный Оливии, чтобы не будить Холли. Когда три раза подряд включилась голосовая почта, я перезвонил на домашний.
Оливия взяла трубку с первого звонка.
— Ну что, Фрэнк?
— Мой брат умер, — сказал я.
Молчание.
— Мой брат Кевин. Его труп нашли сегодня утром.
Через мгновение загорелась лампа в спальне у кровати.
— Боже, Фрэнк! Но как же… Как он…
— Я под окном. Пустишь меня?
Снова молчание.
— Я не знаю, куда мне еще идти, Лив.
— Подожди. — Оливия вздохнула и повесила трубку. За шторами спальни мелькнула тень — накинула халат, пригладила волосы.
Оливия появилась на пороге в стареньком белом халате, из-под которого выглядывала синяя ночнушка; значит, я не вырвал ее из жарких любовных объятий Мотти. Оливия приложила палец к губам и ухитрилась отвести меня на кухню, даже не притронувшись.
— Что произошло?
— В конце нашей улицы есть полуразрушенный дом. Тот же самый, где мы нашли Рози.
Оливия подвинула стул и положила руки на барную стойку, приготовившись слушать, но я не мог сидеть. Я продолжал вышагивать по кухне, не в силах остановиться.
— Кевина обнаружили сегодня утром, на заднем дворе. Он выпал из окна верхнего этажа. Сломал шею.
Оливия судорожно сглотнула. Я уже четыре года не видел ее волосы распущенными — она распускает их только перед сном, — и реальность снова отозвалась резкой болью в костяшках пальцев.
— Тридцать семь лет, полдюжины подружек на примете, окончательно выбрать никак не мог. Большой Барьерный риф хотел повидать…
— Боже, Фрэнк. Это… Как?..
— Упал, выпрыгнул, кто-то пихнул — выбирай. Не представляю, какого черта его туда занесло, а уж тем более — как он из окна вывалился. Я не знаю, что делать, Лив. Не знаю.
— А тебе необходимо что-то делать? Расследование же ведется?
— Конечно, ведется, — невесело рассмеялся я. — Убойный отдел получил это дело — не то чтобы что-то указывало на убийство, но в связи с делом Рози: то же место, временные рамки. Теперь это под контролем Снайпера Кеннеди.
Лицо Оливии еще чуть-чуть помрачнело. Она знает Снайпера и не слишком его жалует, а еще не слишком любит, если я провожу время в обществе Кеннеди.
— И ты доволен? — вежливо поинтересовалась она.
— Нет. Не знаю. Сначала я решил — ага, прекрасно, могло быть хуже. Да, Лив, конечно, Снайпер — громадная заноза в заднице, но он не сдается, и сейчас это кстати. Вся история с Рози древняя, как динозавры; девять человек из десяти в убойном похоронили бы это дело ниже плинтуса, моргнуть не успеешь, занялись бы делами, где есть хоть какая-то надежда раскрыть убийство. Снайпер так не поступит. Мне казалось, это хорошо.
— Но теперь…
— Теперь… Этот чертов питбуль вовсе не такой талантливый, каким себя возомнил, но если вцепится во что, то не отпустит, даже если вцепился совсем не туда…
Я прислонился к раковине, провел рукой по лицу и через пальцы глубоко вдохнул открытым ртом. Экологические лампы разгорелись, и кухня стала яркой, жужжащей и опасной.
— Лив, полиция считает, что Кевин убил Рози. Снайпер так думает, хотя вслух об этом пока не говорит. В общем, они заявят, что Кевин убил Рози и покончил с собой, когда испугался, что к нему подбираются.
Оливия покусывала кончики пальцев.
— Боже. Почему? Они что… С чего… Почему?
— Рози оставила записку — точнее, половину записки. Вторую половину обнаружили в кармане Кевина. Тот, кто вытолкнул Кевина из окна, мог подложить записку ему в карман, но Снайпер вцепился в удобное объяснение, лежащее на поверхности. Прекрасная двойная разгадка: дело закрыто, не нужно никаких допросов и ордеров, никакого суда и прочих милых штучек. Зачем усложнять жизнь?
Я оторвался от раковины и снова принялся вышагивать по кухне, продолжая объяснение:
— Он из убойного. Убойный — толпа долбаных кретинов, которые в состоянии увидеть только то, что разложено у них под носом; попроси их посмотреть хоть на дюйм в сторону — хоть раз в их чертовой жизни, — они растеряются. В спецоперациях они не выжили бы и полдня.
Оливия нервно подергала пепельно-золотистый локон.
— Я полагаю, что чаще всего простое объяснение — самое верное.
— Ага. Правильно. Именно. Согласен. Понимаешь, Лив, на этот раз все не так. На этот раз простое объяснение — чертова обманка.
Несколько мгновений Оливия молчала. Я уже задумался — не догадалась ли она, кто главное действующее лицо этого простого объяснения.
— Ты ведь с Кевином очень давно не виделся, — заговорила Оливия, тщательно подбирая слова. — Ты уверен, что…
— Да, да, да! Совершенно уверен. Последние дни я провел с ним. Он остался тем же парнем, которого я помню. Шевелюра погуще, добавил по паре дюймов во все стороны, но в целом — тот же самый, ошибиться невозможно. Я знаю все главное, что стоит о нем знать: он не был ни убийцей, ни самоубийцей.
— Ты пытался объяснить это Снайперу?
— Конечно, пытался. Как об стенку. Этого он не хотел слышать, а значит, не слышал.
— А если поговорить с его начальником? Он послушает?
— Нет, конечно. Ни в коем случае. Только все испорчу. Снайпер предупредил меня, чтобы я не путался под ногами, и будет следить, чтобы я не путался. Если я полезу через его голову и суну любопытный нос, да еще если пострадает его драгоценный процент раскрываемости, Кеннеди только сильнее упрется. Что мне делать, Лив? Что? Что делать?
Оливия задумчиво смотрела на меня умными серыми глазами.
— Возможно, Фрэнк, лучшее, что можно сделать, — это отойти, хотя бы на время, — мягко сказала она. — Что бы ни говорили, Кевину уже ничего не повредит. А когда пыль осядет…
— Нет. Ни за что. Я не буду стоять и смотреть, как его превращают в козла отпущения только потому, что он умер и не может дать сдачи. Я, черт подери, дам сдачи за него.
— Папа? — тихо окликнула меня Холли.
Мы с Оливией подскочили до потолка. Холли, в ночнушке с Ханной Монтаной, стояла на пороге, держась за ручку двери и поджимая пальцы ног на холодных плитках пола.
— Иди спать, милая, — быстро сказала Оливия. — Маме и папе нужно поговорить.
— Ты сказал, кто-то умер. Кто?
Господи…
— Все в порядке, милая, — сказал я. — Просто человек, которого я знал.
Оливия подошла к дочке.
— Уже ночь. Иди спать, утром поговорим.
Она попыталась развернуть Холли к лестнице, но девочка вцепилась в дверную ручку и уперлась.
— Нет! Папа, кто умер?