— В постель. Немедленно. Завтра мы все…
— Нет! Я хочу знать!
Рано или поздно объяснять придется. Слава Богу, она уже знает про смерть: золотая рыбка, хомячок, дедушка Сары. Но как же это некстати!
— У твоей тети Джеки и у меня есть брат, — объяснил я — пусть будет по одному давно потерянному родственнику за раз. — Был. Он умер сегодня утром.
Холли уставилась на меня.
— Твой брат? — Ее голос чуть дрогнул. — Мой дядя?
— Да крошка, твой дядя.
— Который?
— Не из тех, которых ты знаешь. Это мамины братья. А это был твой дядя Кевин. Вы никогда не встречались, но наверняка подружились бы.
На секунду синие глаза расширились; личико Холли сморщилось, она откинула голову и завизжала диким криком, полным чистой муки.
— Мама, мама, мамочка!..
Визг перешел в бурные, жуткие рыдания, и Холли уткнулась лицом в живот Оливии, которая опустилась на колени и обхватила дочь руками, бормоча что-то утешительное.
— Почему она плачет? — растерянно спросил я. В последнее время мои мозги затормозились до скорости улитки. Перехватив быстрый взгляд Оливии — скрытый и виноватый, — я начал соображать, что дело нечисто. — Лив, почему она плачет?
— Потом объясню. Ш-ш-ш, милая, успокойся, все в порядке…
— Не-е-ет! Не в порядке!
Ребенок был прав.
— Нет, давай сейчас. Какого хрена она плачет?
Холли оторвала красное лицо от плеча Оливии.
— Дядя Кевин! — прокричала она. — Он показал мне «Супербратьев Марио» и хотел нас с тетей Джеки повести на представление!
Она пыталась еще что-то сказать, но все накрыла новая волна рыданий. Я грузно опустился на стул. Оливия прятала от меня глаза и качала Холли, поглаживая по голове. Я бы тоже не отказался, чтобы меня так утешили — и лучше, чтобы кто-нибудь с большущей грудью и облаком волос со всех сторон.
Постепенно Холли перешла к стадии отдельных всхлипываний; Лив повела ее наверх, спать. Глаза Холли уже закрывались. Пока они были наверху, я отыскал великолепную бутылочку кьянти на винной стойке и откупорил ее — после моего ухода Оливия не держит в доме пива. Я сел на стул, закрыл глаза, прислонился спиной к стене и слушал, как над моей головой Оливия бормочет слова утешения, — и пытался вспомнить, доводилось ли мне прежде так злиться.
Лив вернулась в доспехах любящей мамочки — новенькие джинсы и бежевый кашемировый свитер — и с уверенным выражением на лице.
— Итак, похоже, мне полагается объяснение? — с напускной веселостью спросил я.
Оливия взглянула на стакан, деликатно приподняв брови.
— Видимо, и стакан вина.
— И не один, а несколько. Я только начал.
— Надеюсь, ты понимаешь, что ночевать здесь я тебе не позволю.
— Лив, — сказал я, — в другой раз я бы с удовольствием ходил бы с тобой вокруг да около, но сегодня предупреждаю: я намерен перейти непосредственно к делу. Откуда Холли знает Кевина?
Оливия собрала волосы в хвост, накручивая резинку ловкими быстрыми движениями. Она вела себя спокойно, уверенно и собранно.
— Я решила, что Джеки может их познакомить.
— Так, с Джеки я еще побеседую. Ты-то, понятное дело, по своей наивности решила, что это замечательная идея, но Джеки прощения нет. Она Холли только с Кевином познакомила или со всей треклятой семейкой Аддамс? Лив, скажи, что только с Кевином. Пожалуйста.
Оливия сложила руки и прижалась спиной к стене: боевая стойка, мне ли не знать.
— С дедушкой и бабушкой, с дядями, тетей и кузенами.
Шай. Моя мать. Отец. Я никогда не бил женщин, но понял, что близок к этому, и изо всех сил вцепился в край табуретки.
— Джеки вечерами водила ее попить чаю, после школы. Она встречалась со своими родственниками, Фрэнк. Это ведь не конец света.
— С моими родственниками не встречаются, а открывают военные действия. Нужны огнеметы и бронежилеты. И сколько же вечерков Холли провела с моей семьей?
— Я же не записывала. — Оливия пожала плечами. — Десять, пятнадцать. Может, двадцать.
— И как долго?
Ее веки виновато дрогнули.
— Примерно год.
— Значит, дочь лгала мне целый год?
— Мы сказали ей…
— Год. Целый год я в выходные спрашивал у Холли, чем она занималась на неделе, и она вываливала на меня огромную кучу вонючего дерьма.
— Мы сказали ей, что это пока нужно хранить в тайне, потому что у тебя контрики с семьей. И все. Мы собирались…
— Да, называй «хранить в тайне», «лгать»… Черт подери, как хочешь называй. Это в моей семье умеют лучше всего. Это врожденное умение, Божий дар. Я собирался держать Холли как можно дальше от них и мечтать, что она как-то справится с генами и вырастет честным, здоровым, неиспорченным человеком. Это для тебя чересчур, Оливия? Считаешь, я просил слишком много?
— Фрэнк, ты снова ее разбудишь, если…
— Вместо этого ты швырнула ребенка в самую гущу. И — опаньки! «Сюрприз-сюрприз» — она тут же начинает вести себя точно как гребаные Мэки. Она во лжи, как рыба в воде, а ты поощряешь ребенка на каждом шагу. Это отвратительно, Лив. Гадко. Я не встречал ничего гаже, грязнее и подлее.
Оливия залилась краской стыда.
— Мы собирались сказать тебе, Фрэнк. Думали, что если ты увидишь, как все хорошо получилось…
Я заржал так, что Оливия вздрогнула.
— Господи, Лив! Ты называешь это «получилось»? Поправь меня, если я что-то путаю, но, насколько я понимаю, вся эта чертова хрень — совсем, совсем не значит «получилось».
— Ради Бога, Фрэнк; мы же не подозревали, что Кевин собирается…
— Я не хотел, чтобы она знакомилась с моими родственниками. Ты очень хорошо это знала. Какого хрена тебе еще нужно было?
Оливия опустила голову, и ее упрямый подбородок напомнил мне Холли. Я снова потянулся за бутылкой. Оливия сверкнула глазами, но ей хватило ума промолчать, так что я плеснул себе от души, пролив заодно прилично на великолепную барную стойку.
— Или ты специально — потому что знала, что я абсолютно против? Давай, Лив. Я переживу. Давай начистоту. Тебе нравилось делать из меня дурака? Ты повеселилась от души? Ты нарочно швырнула Холли в стаю буйных психов, чтобы досадить мне?
— Не смей! Я никогда не принесу вреда Холли, ты прекрасно знаешь. Никогда.
— Тогда почему, Лив? Почему? С какого такого перепугу ты решила, что это хорошая идея?
Оливия шумно втянула воздух и снова взяла себя в руки; вот что значит практика.
— Это и ее семья, Фрэнк. Холли постоянно задавала вопросы: почему у нее не две бабушки, как у всех ее друзей, есть ли у вас с Джеки братья и сестры, почему ей нельзя их увидеть…