Ну вот, а потом мы прилетели в Нью-Йорк, и к тому времени, когда добрались до дома двадцать шесть по Федерал-плаза, нас уже ждали — с дюжину сотрудников нашей конторы, включая, естественно, Тома Уолша, и еще столько же из Вашингтона — все с открытыми блокнотами и диктофонами наготове.
Том Уолш тепло нас приветствовал:
— И чем я вообще думал, черт меня побери, когда вас туда направил?!
— А чем вы вообще думали, когда направили туда Харри Маллера? — осведомился я.
На это у него ответа не было, так что я задал следующий вопрос:
— Чья была идея послать на это задание меня одного?
Молчание.
— А я могу вам сказать. Идея принадлежала Теду Нэшу.
— Нэш мертв!
— Теперь — да. А вот я — нет.
— Но легко могло случиться и наоборот, — сообщила Тому Кейт.
Уолш посмотрел на нас обоих, явно не понимая, как на это реагировать: то ли притвориться ничего не понимающим, то ли изобразить ярость, то ли невинность. Кажется, он так ничего и не решил, поэтому отправился в туалет.
Собравшиеся, без сомнения, по-прежнему пребывали в полном недоумении по поводу происшедшего и нашего с Кейт нынешнего статуса — героев или уголовных преступников, — но я уловил, что парочка ребят из Вашингтона точно знает, в чем дело, но держит это при себе.
Нас несколько часов подряд допрашивали в кабинете Уолша все время менявшиеся команды из двух следователей, но мы с Кейт держались молодцом, отчитываясь обо всем, что произошло с того момента, когда мы появились в доме двадцать шесть по Федерал-плаза утром в День Колумба и говорили с Томом Уолшем. Припомнили даже наши беседы с Бетти в «Континентал коммьютэр» и с Макс и Ларри в фирмах, выдающих напрокат автомобили. Потом перешли к выяснению маршрутов реактивных самолетов Мэдокса в Управлении гражданской авиации и к решению отправиться в клуб «Кастер-Хилл», вместо того чтобы ехать в штаб-квартиру полиции штата. И так далее.
Ребят из ФБР вполне впечатлила наша инициатива, хорошие навыки и опыт расследования, но несколько обеспокоило полное пренебрежение полученными приказами, в результате чего мы превратились в беглецов и отщепенцев. Я надеялся, что в итоге они все же хоть что-то поймут.
И еще — по мере того как тянулась ночь, я все больше уверялся, что мы с Кейт здесь единственные, кого ничто больше не тревожит.
Интересно было также отметить, что следователи из ФБР остались по большей части недовольны смертью Бэйна Мэдокса — вдохновителя, организатора и основного свидетеля по делу о заговоре. Я, конечно, заявил, что это была самооборона, хотя, в сущности, удовлетворил собственную жажду мести. Конечно, пришив его, я таким образом лишь осложнил расследование заговора. Жаль, что ничего нельзя вернуть; я, естественно, поступил бы точно так же, но прежде успел бы себе напомнить, что действую непрофессионально.
Возможно, я вообразил себе невесть что, однако по меньшей мере два парня-фэбээровца из Вашингтона вовсе не казались расстроенными по поводу того, что Мэдокс замолчал навсегда.
О том, что Кейт застрелила офицера ЦРУ Теда Нэша, ни один из представителей ФБР вообще не сказал ни слова и не настаивал на продолжении допроса в этом направлении — странно, конечно, но понятно. Они не собирались касаться этого дела без соответствующего приказа свыше.
Приятно было смотреть, как Том Уолш вертится словно уж на сковородке. А еще веселее — сидеть в его кабинете, задрав ноги на кофейный столик, пока нас с Кейт допрашивали. Примерно в три часа ночи я выразил страстное желание освежить свое знакомство с китайской кухней, и один из агентов ФБР пошел искать открытую в этот час забегаловку. И нашел ее. Что ж, не каждый день оказываешься в центре внимания, так что следует выдоить из такого положения все возможное.
С этим делом можно было ковыряться сколь угодно долго, и я не имел ни малейшего понятия, куда это приведет или насколько высоко тянутся нити заговора, связанного с планом «Грин». И конечно же, мы с Кейт никогда этого не узнаем.
На рассвете два агента ФБР отвезли нас домой и пожелали спокойной ночи, хотя было уже утро.
Вернувшись в свою квартиру, мы вышли на балкон и стали смотреть, как над Нижним Манхэттеном поднимается солнце. И вспоминали утро 12 сентября 2001 года со столбами черного дыма, закрывающими солнце не только Нью-Йорку, но и всей стране.
— Как нам хорошо известно по нашей работе, — сказал я Кейт, — любой акт насилия и любое убийство — это месть за убийство, совершенное прежде, и предлог для будущего насилия.
Она кивнула:
— Знаешь… я хотела уйти с этой работы… уехать куда-нибудь в другое место… Но теперь, после случившегося, останусь здесь и буду делать все, что могу…
Я посмотрел на нее, потом на Нижний Манхэттен, где когда-то стояли башни-близнецы, и сказал то ли ей, то ли самому себе:
— Интересно, увидим мы с тобой когда-нибудь «зеленый» уровень террористической опасности?
— Сомневаюсь. Но если будем работать в этом направлении, то по крайней мере не допустим, чтобы он стал красным.
И самое последнее. Агенты ФБР в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско нашли в гостиницах пилотов и чемоданы с ядерными бомбами. Собственно, один из вторых пилотов сидел на таком чемодане и смотрел телевизор, когда в его номер ввалились фэбээровцы.
И самое-самое последнее. Я оказался в подвешенном состоянии со счетом на три тысячи долларов, который нам прислали из «Дела». Как и предрекала Кейт, наша бухгалтерия и слышать не хотела никаких объяснений. Да и Уолш не стал нас защищать, так что мы с Кейт теперь гораздо реже питаемся в городе, чем хотелось бы.
Нам еще предстоит поездка в штаб-квартиру ФБР, в округ Колумбия. Там нас подвергнут самому полному, полнее некуда, допросу, мы сделаем свои заявления и напишем рапорты.
Что касается исполнительного совета клуба «Кастер-Хилл», то единственные сообщения, появившиеся в прессе — да и то в виде кратких заметок, — были о том, что заместитель министра обороны Эдуард Уолфер ушел в бессрочный отпуск; Пол Данн, советник президента по вопросам национальной безопасности, оставил свой пост; генерал Джеймс Хокинс вышел в отставку.
Эти три события, взятые по отдельности, особого внимания не привлекли и не вызвали никакой реакции в вечно бдительных средствах массовой информации. И мы с Кейт все еще ждем более интересных и поразительных новостных сообщений об этих ребятах — например об их аресте. Но пока что Данн, Уолфер и Хокинс не появились на первых полосах газет или в шестичасовой новостной программе телевидения, и я не удивлюсь, если никогда больше ничего о них не услышу, несмотря на то, что́ мы с Кейт рассказали ребятам из ФБР. Может, они просто потеряли свои записи этих бесед.
Что же касается четвертого члена исполнительного совета, офицера ЦРУ Скотта Лэндсдэйла, то отсутствие новостей совсем не обязательно означает дурные новости. Этот парень по-прежнему где-то там; этот Скотт — весьма изворотливая скотина, и если не попадет в очередную крупную неприятность, никто никогда о нем и не узнает.