— Ответьте на вопрос: вы каким-то образом связаны с этим делом?
— Нет.
— Считайте, что связаны, поскольку разговариваете сейчас со мной.
— Что вы, черт вас возьми, себе позволяете?
— Джек, пока вы еще можете присоединиться к тем, кто стоит на стороне закона. В противном случае, клянусь, вы закончите свои дни в тюрьме.
— Я… не понимаю, о чем вы говорите.
— Что ж, вы или настолько глубоко увязли в этом деле, что вам уже не выбраться, или ждете, чем все закончится. Но если вы не успеете принять решение к половине девятого утра, ваш пароход может уйти, а следующий отвезет вас прямо в тюрьму.
— Кори! Вы в своем уме?
— Послушайте, я даю вам шанс выбраться из всего этого дерьма, поскольку вы мне нравитесь и я вас уважаю. Единственное, что вам нужно сделать, — это переговорить с вашими боссами в Нью-Йорке и Вашингтоне, все взвесить и принять верное решение. Мне бы очень хотелось увидеть вас на завтрашней встрече, еще мне хотелось бы, чтобы вы встали на сторону справедливости.
Он замолчал, очевидно лихорадочно обдумывая мои слова. Это было не таким-то простым делом, если учесть, что всего несколько минут назад его мысли занимало совсем другое.
Наконец он сказал:
— Я приду.
— Отлично. Только не забудьте надеть нимб. И приведите с собой Дэвида Стейна.
На прощание он произнес:
— У вас, Кори, всего пятьдесят шансов из ста на то, что вам удастся провести эту встречу. И примерно столько же на то, чтобы благополучно вернуться домой.
— Ставлю десять к одному, что шансов у меня куда больше, чем вы думаете.
— Я вам не угрожаю. Просто предупреждаю. Вы знаете, я всегда уважал вашу честность и ваш профессионализм… да и как человек вы были мне весьма симпатичны.
Ни о чем таком я никогда не подозревал, но был рад, что ветер сменил направление, чего я, собственно, и добивался, поэтому сказал:
— Я испытываю те же чувства по отношению к вам, Джек. Сделайте доброе дело. Это никогда не поздно.
Он промолчал.
Тогда я сказал:
— Мне пора идти. Но напоследок хочу сообщить вам кое-что еще.
— Что именно?
— Та чертова пленка все-таки существовала — как и та чертова ракета, сбившая самолет.
Он ничего на это не ответил, лишь повторил:
— Я рад вашему возвращению, Кори.
— Благодарю вас, сэр. Думаю, вам тоже пора возвращаться домой. — С этими словами я отключил мобильник.
Джилл посмотрела на меня и сказала:
— Вы всегда так разговариваете с вашим боссом?
— Только когда держу его за яйца.
Она расхохоталась.
Был примерно час дня, когда нам в номер принесли легкий ленч. Каким-то образом я поддался на уговоры Джилл и заказал салат из трех видов зеленых листьев, которые сжевал без соуса и соли, запив минеральной водой. На мой взгляд, этот салат вполне гармонировал с розовой рубашкой, подаренной Джилл.
Джилл проверила свой мобильник и обнаружила два сообщения. Прослушав их, она передала телефон мне. Первое сообщение было от Теда:
«Здравствуйте, миссис Уинслоу. Это Тед Нэш, с которым вы встречались пять лет назад. Насколько я понимаю, дело, которое мы тогда обсуждали, приняло новый оборот. И вы должны иметь в виду, что наше соглашение может быть аннулировано, поскольку вы передали известные вам сведения лицу, не уполномоченному вести это расследование. Нам необходимо обсудить эту проблему, прежде чем вы скажете или сделаете что-нибудь такое, что может скомпрометировать как вас, так и вашего друга. — Нэш сообщил миссис Уинслоу номер своего мобильного телефона и добавил: — Пожалуйста, позвоните мне сегодня же, это очень важно».
Я посмотрел на Джилл, а она на меня. Потом я сказал:
— Очень хорошо, что капитан демонов изъявил желание поговорить с вами.
Джилл улыбнулась.
Второе сообщение было от Бада:
— Джилл, это Бад. У меня в офисе состоялась чрезвычайно неприятная встреча в связи с тем, что произошло пять лет назад. Как ты помнишь, мы дали обещание друг другу и еще нескольким людям, что будем держать все это в секрете. В ответ они пообещали, что наши близкие ничего не узнают. И вот теперь мне сообщили, что ты собираешься сделать эту информацию достоянием гласности. Но ты не имеешь права так поступать, Джилл, и прекрасно знаешь почему. Если тебе наплевать на меня и даже на себя, подумай о своих детях, о Марке, а также об Арлин, к которой, я знаю, ты хорошо относишься, подумай о моих детях. Все это может иметь катастрофические последствия для множества ни в чем не повинных людей. Что случилось, то случилось, это уже в прошлом. И независимо от того, что ты сообщишь об этом деле другим людям или же средствам массовой информации, я скажу, что ты лжешь. И еще одно, Джилл: если ты сделала копию с той пленки, ты должна ее уничтожить.
Бад продолжал говорить… его голос дрожал от волнения, в нем слышались панические нотки. Этот парень был полным дерьмом. Но справедливости ради стоит заметить, что привычная жизнь этого человека и впрямь грозила рухнуть, а он, как и большинство мужей, изменяющих своим женам, не был готов платить за это столь высокую цену.
Свое сообщение Бад закончил словами:
— Прошу тебя, Джилл, позвони мне. Во имя собственного блага и блага наших семей.
Признаться, я думал, что он закончит чем-нибудь вроде «Береги себя» или «Я все еще думаю о тебе», но он ограничился коротким «Пока».
Я выключил мобильник и посмотрел на Джилл. Мне вдруг пришло в голову, что два главных мужчины в ее жизни оказались настоящими мерзавцами, и я сказал:
— Типичный представитель мужского пола, звонит женщине только тогда, когда ему от нее что-нибудь нужно.
Она улыбнулась и сказала:
— Пойду прилягу ненадолго.
Я встал со стула.
— Поверьте, что давление, которое сейчас пытаются на вас оказать, прекратится сразу же, как только вы выступите с официальным заявлением.
Джилл ответила:
— Я не чувствую давления — только разочарование… в Марке, в Баде… Но я это предвидела.
— Возможно, оба они со временем поймут, что вы не могли поступить иначе. Возможно также, они попытаются опровергнуть ваши показания.
— Меня это мало волнует. — Джилл улыбнулась. — Итак, до встречи. — Она повернулась и направилась к себе в спальню.
Подойдя к окну, я посмотрел на Центральный парк. Небо, как ни странно, расчистилось, и на аллеях появились люди.
Я выпустил дракона на волю, натравив его на Теда Нэша и его приятелей. Они же изо всех сил старались вновь загнать его в клетку, убить или использовать против меня.