– Какие-нибудь проблемы? – спросила меня Сьюзан.
– Нет. Просто очередной налог на круглоглазость. – Я показал ей ксерокопии с красной печатью. – Что это такое?
– Разрешение на проезд иностранцев внутри страны, – ответила она, бросив взгляд на бумаги. – Такие давно вышли из употребления.
– Обошлось мне в десять баксов, – проворчал я.
– За пятерку я купила собственную печать.
– В следующий раз захвати с собой.
– Так ты собираешься остановиться в "Сенчури риверсайд"? – спросила она меня. – Я там жила, когда приезжала в Хюэ.
– И в этот раз будешь там жить. Но мы постараемся снять отдельные комнаты.
Мы взяли такси и велели шоферу ехать в "Гранд-отель".
– А если бы не подвернулась я, – спросила по дороге Сьюзан, – ты бы заказал себе одну вьетнамку на всю неделю или пользовался каждый день разными? Или подцепил бы белую в "Моряцком клубе"?
Я не знал, какой ответ правильный, и поэтому сказал:
– Я проводил бы больше времени в Океанографическом институте, а потом принимал холодный душ.
– Я серьезно.
– Если серьезно, дома у меня есть девушка.
Она не ответила.
Но я неплохо поднаторел в таких делах и поэтому добавил:
– Даже если бы никого не было, когда я на задании, я не совершаю ничего, что бы усложнило или скомпрометировало мою миссию. Но, как недавно выяснилось, ты из той же команды, что и я. Поэтому я подумал, что имею право сделать исключение.
– Я не из той же команды, – отозвалась Сьюзан. – И кроме того, когда в Сайгоне мы принимали решение ехать в Нячанг вместе, ты об этом не имел никакого понятия.
Я не припоминал, чтобы принимал такое решение, но и в этот раз счел за лучшее промолчать. А она тем временем продолжала:
– По-твоему, если ты на задании с коллегой женского пола, то имеешь право вступать с ней в интимную или романтическую связь? Наверное, так и познакомился со своей как-ее-там?
– Давай остановимся у рынка – мне надо купить намордник.
– Извини.
Больше до самого "Гранд-отеля" мы не сказали друг другу ни слова.
В гостинице портье подал Сьюзан факс на бланке "Бэнк оф Америка".
– Получила кредит на велорикшу? – хмыкнул я.
Она подала мне листок. Факс пришел, конечно, от Билла. Текст был следующим:
Вашингтонская контора категорически настаивает, чтобы ты немедленно возвращалась в Сайгон. Им срочно надо переговорить с тобой по электронной почте. Со своей стороны не возражаю, если ты захочешь пойти к Винсентам на новогоднюю вечеринку. Будем цивилизованными людьми и обсудим наши отношения, если таковые остались. Пожалуйста, ответь.
Я отдал ей факс.
– Решение за тобой, Пол, – сказала мне Сьюзан. – Они – твои начальники.
– Факс адресован тебе, а не мне, – ответил я.
– Что ж, у меня нет боссов в Вашингтоне. Я оказала услугу консульству. И конец истории.
Я не был в этом уверен, но тем не менее сказал:
– Напиши Биллу, что едешь со мной в Хюэ.
Сьюзан взяла у портье лист факсимильной бумаги. А когда кончила писать, показала текст мне.
Мистер Бреннер и я направляемся в Хюэ. Проинформируй об этом его контору. Вернусь через неделю. Привет Винсентам. Прости.
Он зашла с портье в заднюю комнату и появилась оттуда через несколько минут.
– Я сказала, что мы выписываемся сегодня. И просила прислать через полчаса такси: мол, ты едешь на автостанцию, а я – на вокзал.
Мы поднялись наверх.
– Готовься к приключению, – сказал я.
* * *
В полдень мы спустились в вестибюль – оба в джинсах, рубашках-поло и кроссовках. Расплатились с гостиницей, и Сьюзан повела меня на веранду. В этот день столики обслуживала Люси, и Сьюзан вложила ей в ладонь несколько купюр. Пожилая вьетнамка рассыпалась в благодарностях и начала что-то тараторить моей спутнице.
– Она говорит, что вас не помнит, – перевела Сьюзан. – Но помнит американских солдат, таких... горячих и сумасшедших. Но все они были к ней добры. Она желает нам счастливого пути.
– Передай ей, – попросил я, – что я не забываю доброты и терпения вьетнамских девушек, которые делали такими приятными наши увольнительные от войны.
Сьюзан перевела. Вьетнамка поклонилась. Мы обнялись и расцеловались – на французский манер, в обе щеки.
Потом мы со Сьюзан возвратились в вестибюль, забрали чемоданы и вышли на улицу, где уже нас поджидало такси.
– Это выглядело очень мило, – заметила Сьюзан. – Что вы сказали друг другу?
– Сказали, что мы – старинные друзья. Вместе прошли через войну.
Таксист поставил наши чемоданы в багажник, мы поехали.
Такси высадило сначала Сьюзан – у вокзала, а затем меня – у автостанции.
Я вошел в здание, переждал несколько минут, затем вышел, взял другое такси и доехал до гостиницы "Тонгхат" на побережье. Оставил вещи у старшего коридорного, вышел на террасу и занял столик. Через пять минут ко мне присоединилась Сьюзан.
Нам предстояло убить несколько часов, прежде чем появиться в "Пройдох-туре". А это место было не хуже других и не привлекало внимания. Посетители – все люди с Запада. И ни одного из министерства общественной безопасности.
Мы пообедали.
– Зачем ты едешь со мной? – спросил я Сьюзан.
– Не хочу возвращаться в Сайгон.
– Объясни.
– С тобой лучше.
– Почему?
– Ну... можешь подумать, что мне велели присматривать за тобой. Или мне стало скучно и захотелось острых ощущений. Или что я схожу по тебе с ума.
– Признаюсь, все эти мысли меня посетили.
Сьюзан улыбнулась:
– Выбери любую версию, которая тебя устраивает. Но не больше.
Я обдумал ее слова.
– Предпочитаю первые две, потому что если верна третья и с тобой что-нибудь произойдет, я себе никогда не прощу.
Сьюзан закурила и стала смотреть, как из устья реки в море выходили рыбачьи лодки.
– Не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность за мою безопасность. Я сама умею о себе позаботиться.
– О'кей. Но даже в армии существовала система товарищеской поруки. Двое присматривали друг за другом.
– Тебе приходилось терять друзей?
– Двоих.