— Странная вы семейка.

— А разве другие бывают? — спросил я.

Бернис разминала вытащенную из-за уха сигарету в своей птичьей лапке.

— Семьи, — многозначительно произнесла она. — Мамочки, которые поедом тебя едят, хотя вроде бы и слова поперек не скажут. Папочки, которые где-то далеко-далеко, хотя, казалось бы, сидят в своем чертовом кресле. Братья и сестры — про это лучше вообще не вспоминать. Ты волочешь на себе их заботы, а они только тому и рады. Малыши и слышать не хотят, как это было в старину, поэтому и понятия не имеют, как это происходит сейчас.

Сигарета так и вертелась в ее умелых и натруженных руках.

— Я думал, в автобусах курить запрещено, — сказал Зейн. — Пожары, рак.

— Я уже много лет как не курю.

И она снова сунула смертоносную цигарку за ухо.

Наш серебряный скакун вырвался на простор большой автострады.

Бернис устремила взгляд за окно.

— Когда я была девчонкой, мы ходили по магазинам, лишь бы не сидеть дома. Потом понастроили супермаркетов, где не увидишь солнца, но и дождя можно не бояться. А теперь, если есть у тебя голова на плечах и немного баксов, заведи себе компьютер, и ходить никуда не надо. Сиди и общайся. Взаперти со своим ящиком, зато свободный. А рейсовые автобусы для людей, которым на месте не сидится.

— Лучше ехать в автобусе, чем болтаться в тумане, — ответил я ей ее же словами.

— Да, — согласилась Бернис. Но ей это не понравилось.

Через два часа все пятеро разместились в прилегающих друг к другу комнатах мотеля; бар, где подают завтраки, понес значительный урон. Рассел накачался кофеином настолько, что вызвался караулить первым, а заодно постирать нашу одежду в прачечной мотеля, пока остальные без сил рухнули по кроватям. Прежде чем погрузиться в сон без сновидений, я слышал, как Бернис в холле за моей дверью настойчиво просила кого-то пошевеливаться.

Семь часов спустя мы взорвали полицейскую машину.

31

Через шесть часов и девять минут после того, как Бернис перешла улицу, направляясь к белокаменному мегамаркету, наша команда выстроилась, разглядывая свои отражения в зеркалах, прикрепленных к дверям. Мы были нагружены любезно предоставленными Бернис мешками, разнорабочим материалом, матрицами, прочим скарбом. Отражения выглядели выспавшимися, помытыми, побритыми и наверняка знающими, что они делают здесь в этот предвечерний час.

— Достопамятный момент, — провозгласил Рассел. — Пять маньяков в интерьере.

Разглядывая наши отражения, Хейли сказала:

— Я думала, теперь хоть ты нормальный.

— Это как посмотреть, — отозвался Рассел. — Вылечишься от одной странности — подцепишь другую.

— Верняк.

— За дело, — сказал я.

Электронный глаз узрел наше приближение, и зеркальные двери разъехались.

Световой океан мегамаркета ослепил нас в тот самый момент, когда мы переступили через порог. В воздухе сразу же повеяло особым запахом. Промышленное благоухание миллионов дезодорантов приглушало запахи бесчисленных подмышек и усталых ног. Кипами сложенные на полках юбки и рубашки издавали благовоние свежей ткани. Чем дальше мы заходили в мегамаркет, тем соблазнительнее становился дух, исходящий от вафельных стаканчиков и шкварок. Крапчатые черно-белые плитки поглощали звук шагов, не сохраняя отпечатков подошв. До нас доносились обрывки разговоров, гудение пылесоса, глухое жужжание воздуховодов и слабенький звук инструментов, жизнерадостно терзавших смутно знакомую песню.

— Быть не может! — воскликнул Рассел. — Это же «Битлз»! Из «Сержанта Пеппера». «А Day in the Life». Там про то, как этим ребятам нравилось добавлять всем адреналина, а не скачивать какую-то дешевку!

— Когда я в последний раз был в таком месте, президентом был Никсон, — сказал Зейн.

Две престарелые дамы быстро прошли мимо, о чем-то без умолку болтая, размахивая руками, их белоснежные туфельки маршировали в ногу.

— Они приходят сюда, чтобы чувствовать себя молодыми, а заодно потренировать сердечную мышцу, — ответил я на недоуменный взгляд Зейна.

— А-а!..

— Мы зашли сюда на минутку и скоро уйдем.

Эрик, шаркая, подошел к Хейли.

— Не бросай меня!

— Не бойся, — ответила она.

Мы набрели на киоск с подсвеченной картой и списком платных остановок.

— В одном только мегамаркете целых пять закусочных! — восхитился Рассел.

— Люди привыкли все делать на бегу.

По меньшей мере второй раз за день я давал объяснения.

— Если только не будет особой причины, — выдавил Эрик.

Но мы шли. Словно позабыв обо всем, увлекаемые толпой, вдоль бесконечной вереницы витрин, в которых безголовые манекены щеголяли брюками и свитерами, связанными и пошитыми на грохочущих фабриках коммунистического Китая.

Торговые марки, названия брэндов, просто товары на вращающихся вешалках и товары со скидкой мелькали перед нашими глазами со скоростью пулеметной очереди. Один из отделов предлагал витаминный набор из натуральных компонентов, которые помогали справиться с недугами, одолевавшими здоровяков на рекламах, тайно знавших, что они лысеют, приобретают избыточный вес, страдают остеопорозом, кожными заболеваниями, артритом, плоскостопием и приступами беспричинной тревоги. В следующем отделе протянулись мили золотых цепочек, на прилавках были разложены кольца, браслеты и выполненные по спецзаказу часы, показывающие безошибочное время. По соседству продавцы демонстрировали клиентам, как программировать массажеры, установленные на кожаных креслах с откидными спинками, или как подсоединить телескоп к ноутбуку, чтобы, сидя в гостиной, вы могли обозревать картину звездного неба.

— Как же все это случилось? — спросил Зейн.

— Прямо у нас на глазах, — ответил я.

— Ладно, — проворчал Рассел, — только не у нас на глазах. Нас-то заперли в четырех стенах.

— Не думай, что это снимает с нас ответственность, — сказала ему Хейли.

Мы пошли дальше.

Один из киосков кинопродукции был весь увешан голливудскими постерами. Стареющие красавцы актеры преодолевали препоны судьбы, добиваясь взаимности. Вулканический мир, где только чудесное появление убитого горем мальчика могло предотвратить триумф зла. Мятежные копы дружно палили из пистолетов в блистательного негодяя, неподвластного никаким законам. Сексуальная блондинка в черной коже с секстетом невозмутимых партнеров опутывала мир чарами своего обаяния. Усевшись посреди улицы, чернокожий гуру выводил из тьмы заблуждения многодетную семью заблудших бледнолицых. Мультфильм с головокружительными приключениями просто обязан был стать классикой для семьи, в которой никогда ничего не происходило.